Сергей Свечников - Присоединение Марийского края к Русскому государству

Когда русские летописцы предваряли повествование о походах Ивана IV на Казань заглавием «О Казанской войне как началася от великого князя Ивана» или «Начало Казанской войны от царя и великого князя Ивана Васильевича» [609], то они имели в виду начало войны Русского государства с целью захвата Казани [610]. Но непосредственно в 1545 г. не ставилась задача ликвидации ханства. По мнению С.О. Шмидта, весенний поход русских в 1545 г. носил характер военной демонстрации [611]. Однако эффект от этой военной экспедиции превзошел все ожидания.

В начале апреля 1545 г. «полою водою» из Нижнего Новгорода, Вятки и Перми вышли русские судовые рати во главе с князьями С.И. Пунковым-Микулинским и В.С. Серебряным-Оболенским. Вятская флотилия, состоявшая помимо вятчан также из двинян и устюжан, по пути своего следования нападала на селения вдоль Вятки и Камы, «многих людей Казанских побили». 14 мая она соединилась с флотилией из Нижнего Новгорода на Гостином острове «во един чяс, яко же из единаго двора». После этого «многих людей под Казанью побили и катры и кабаки поимали и в казанских местех много полону имали». Особая группа судовой рати, сформированная из боярских детей, была направлена на Свиягу. В результате стремительного нападения русские взяли в плен мурзу Муртозу с его сыном, а жену и остальных детей умертвили, «такоже многих людей казанских побили». После всего этого обе флотилии покинули разоренные ими районы и 28 мая «в Новгород пригребли по здорову». Однако не все для русских войск прошло гладко. Отряд пермичей появился под стенами Казанью уже после ухода основных сил. Он был разгромлен и подвергся беспощадной расправе [612].

Неожиданное появление русских войск в окрестностях Казани было расценено Сафа-Гиреем как результат заговора. В русских летописях сообщается: «И оттоле начяша рознь быти в Казани, царь почял на князеи неверку держати: вы, де, приводили воевод великого князя, и учал их убивати. И они поехали многие ис Казани к великому князю, а иные по иным землям» [613]. По предположению М.Г. Худякова, жертвами репрессий были царевна Ковгоршад, князь Булат и другие противники продолжения военной конфронтации с Русским государством [614]. По крайней мере, в источниках имена этих влиятельных казанских политиков после 1542 г. уже не упоминаются.

Немало последовательных противников политики Сафа-Гирея было среди представителей Горной стороны. По-видимому, вовсе не случайно в летописях ничего не сказано о разорении русской флотилией правобережья Волги западнее Свияги. Возможно, после возвращения Василь-города русские смогли восстановить контроль над северо-западной частью Горной стороны. Здесь, видимо, действовала касимовско-московская агентура. Об этом позволяет говорить тот факт, что в июне 1546 г. ехавшего занимать ханский престол Шах-Али «берегом встречали… с черемисою Исуп Аталыков, брат царю Шиг-Алею» [615]. Скорее всего, основными причинами оппозиционности Горной стороны к Сафа-Гирею и лояльности к московскому ставленнику Шах-Али были угроза крупномасштабного вторжения русских войск и деспотичная прокрымская внутренняя политика хана.

Однако возмущение жестокими действиями Сафа-Гирея и его крымского окружения охватило и другие части ханства, особенно саму Казань. Зимой 1545/46 гг. «воста в Казани в вельможах и во всем люду казанском смятение великое»: Сафа-Гирей был низложен, его крымское окружение частью перебито, частью выгнано за пределы ханства [616].

Сафа-Гирей спустя некоторое время попытался с помощью астраханского войска захватить Казань. Однако «казанских князей и лутчих людей никто к Сафагирею царю не пошел», а без артиллерии и прочей осадной техники немногочисленная астраханская конница не была способна брать штурмом даже мелкие крепости. Сафа-Гирей отступил, но на этот раз он стал искать поддержки у могущественного ногайского мурзы Юсуфа, дочь которого Суюмбике была одной из пяти жен свергнутого хана [617].

Казанские феодалы не сразу пришли к единому мнению по вопросу о новом правителе ханства. Судя по «Казанской истории», обсуждались четыре кандидата: Шах-Али, Сафа-Гирей, царевичи из Крыма и из Османской империи. В итоге большинство приняло компромиссное решение — пригласить Шах-Али, но при условии устранения русского влияния и ограничения власти самого хана [618].

Возглавили сторонников Шах-Али сеит Беюрган, князья Кадыш и Чура Нарыков. 17 января 1546 г. Иван IV получил от них грамоту, где говорилось, что «вся земля Казанская» просит прислать «на Казань Шигалея царя». 15 марта в Москву из Казани прибыл А. Андреев, который сообщил, что «в Казани сеит и уланы и князи и мурзы и вся земля Казанская великому князю правду учинили, что им от великого князя и от Шигалея царя неотступным быти и до своих животов». 7 апреля Шах-Али был отправлен в Казань, его сопровождал крупный отряд из 3 000 служилых татар, а также князья Д.Ф. Бельский, Д.Ф. Палецкий и дьяк Постник Губин. Часть наиболее непримиримых казанских князей и мурз покинула Казань, «не хотя царя Шигалея». Но многие во главе с сеитом Беюрганом встречали Шах-Али в Василь-городе, а за городом на берегу Волги, как уже было упомянуто выше, хана приветствовало местное население — горные марийцы и чуваши. 8 июня Шах-Али выехал из Василь-города, и через 5 дней он «сел в Казани на царстве». Однако казанцы впустили в город вместе с Шах-Али только 100 «мурз его и князей», но и тех бросили в темницу; остальных «на поле избиша на великом на встрече царя». Д.Ф. Бельский, которому было предписано контролировать действия хана, получил разрешение жить лишь в пределах посада, тем самым он лишился возможности выполнять поставленную перед ним задачу. 1 июля и Д.Ф. Бельский, и Д.Ф. Палецкий, опасаясь за свою дальнейшую судьбу, покинули Казань, «побежаша к Василю граду, к руским украинам, в борзоходных струзех, токмо душами своими, яко же роженны, чтобы едины главы своя унести от напрасныя смерти». Но и Шах-Али был серьезно обеспокоен создавшимся положением: многие казанцы его ненавидели, держали его как пленника, не разрешая даже выехать за пределы города. Лишь князь Чура Нарыков, который, видимо, с недавних пор стал связывать свои надежды со службой московскому государю (до этого, как было показано выше, он принимал активное участие в набегах на русские селения), благодаря своему авторитету смог остудить наиболее горячих казанцев, рвавшихся убить московского ставленника. Именно благодаря покровительству и содействию, оказанному Чурой Нарыковым, Шах-Али сумел покинуть ханство, предварительно устроив резню в Казани. «Токмо болших велмож казанских 20 убил и 20 болших велмож… с собою ухватя и умча». Однако «доброхот царев» Чура Нарыков и его воины, когда те тоже устремились к русской границе, были все-таки перехвачены и казнены [619].