Аргира Игнатенко - Древний Рим: от военной демократии к военной диктатуре: (историко-правовое исследование)

В бурное, насыщенное событиями во всех сферах жизни общества время кризиса Римской рабовладельческой республики большие изменения произошли и в области права, особенно права публичного. Всевозможные нарушения конституционной традиции, постоянные отступления от нее знаменовали собой не только кризис полисно-республиканского строя, но и свидетельствовали о глубоких социальных изменениях в соотношении классовых сил, происходивших в конце II — первой половине I в. до н. э. Конституционная ломка, ее внешние проявления, как и внутреннее содержание, ее побудительные причины заслуживают самого пристального внимания историков-правоведов. Однако изучены они совершен, но недостаточно. В советской литературе этот вопрос затронут лишь в фундаментальном труде Н. А. Машкина [349] Машкин H. А. Принципат Августа. С. 15–18. . В отличие от специальных работ западных исследователей с их формально-юридическим анализом [350] См.: Воаk А. Е. К. The extraordinary commands from 80 to 48 b.C. // the American historical review. XXIV, 1918. P. 1–25; Last H. Imperium majus // J. of Roman studies. 1947 V.37. P. 157–164. в книге советского историка-романиста прослеживается стремление связать появление новых политических институтов с обострением социально-политической борьбы в Риме. Но поскольку вопрос об особых полномочиях и чрезвычайных магистратурах не составляет в указанной работе предмет специального исследования, внимание уделено здесь только некоторым экстраординарным магистратурам, многие стороны таких отступлений от полисно-республиканского государственного строя остаются в тени.

Не претендуя на исчерпывающее исследование указанной проблемы, попытаемся выявить и проанализировать по возможности разносторонне наиболее заметные нарушения полисно-республиканской конституции, а именно — важнейшие чрезвычайные полномочия и экстраординарные магистратуры, имевшие место в римской политической жизни с конца II в. до н. э. до прихода к власти Октавиана Августа.

В рабовладельческом Риме, где как и во всяком эксплуататорском обществе движущей силой развития была все обостряющаяся классовая борьба, тенденция к усилению диктатуры рабовладельцев, к совершенствованию средств и методов ее осуществления была имманентна самой сущности государства, политической системы в целом. Это нашло отражение уже в раннереспубликанской политической практике и конституционной традиции. Такая экстраординарная магистратура, как диктатура, являлась важным средством укрепления правительственной власти при внутренних волнениях либо крайней внешнеполитической опасности. Существуют рассказы традиции о Цинциннате, получившем диктатуру для отражения нападения эквов и сабинян, о Кв. Гортензии, который был назначен диктатором в 287 г. до н. э. в условиях крайнего обострения борьбы плебеев за свои права, о диктаторе Кв. Фабии Максиме, ведшем войну против Ганнибала после Тразименской катастрофы.

Время учреждения этой должности неизвестно. Некоторые исследователи полагают, что она принадлежит к числу латинских магистратур, но довольно рано возникла и римская диктатура. Формально диктатор назначался консулом, фактически же избирался сенатом. Диктатору принадлежала вся полнота власти: все магистратуры находились в его подчинении, на его распоряжения не распространялось даже трибунское вето. Диктаторский imperium summum был ограничен лишь во времени — шестью месяцами [351] См.: Mommsen Th. Rômisches Staatsrecht. Bd. 2. Abt. I. S. 125–155; Lange L. Romische Alterthiimer. Bd.l, S. 583 ff; Виллеме П. Римское государственное право. Киев, 1888–1889. Выл. 1. С. 289 сл.; Нетушил И. В. Очерк римских государственных древностей Харьков, 1894–1897. Вып 1. С. 156–164; Хвостов В. М. История римского права. С. 52. .

Позднее, когда во II в. до н. э. с расцветом рабовладельческих отношений социальная и политическая борьба стала приобретать все более острый характер, в политической практике появилось более оперативное и действенное средство усиления власти исполнительного характера — особая формула постановлений сената ( videant consules, ne quid res publica detrimenti capiat ), предоставлявшая чрезвычайные полномочия консулам. Постановление сената, содержавшее такую формулу, называлось senatusconsultum ultimum, senatusconsultum extremum или senatusconsultum de re publica defendenda . Оно также предусматривало крайнюю централизацию власти: консулам передавалась высшая власть domi militiaeque , они получали право распоряжаться и командовать — военными контингентами, приводя их в действие даже для выполнения внутренних карательных операций. В сущности консулы приобретали диктаторские полномочия. И если к «классической» староримской диктатуре правящие круги не обращались со времен Второй Пунической войны, то формула, предоставлявшая особую власть консулам, неоднократно входила в постановления позднереспубликанского сената. Как правило, это средство применялось против определенных политических деятелей и их приверженцев, поскольку senatusconsultum ultimum позволяло магистрату казнить римского гражданина без формального суда и исключало возможность его апелляции к комициям. Известно, что формула была применена в 121 г. против Гая Гракха и его сторонников. В 100 г. до н. э. она использовалась против Сатурнина, когда чрезвычайные полномочия сенат вручил Гаю Марию для расправы с его же недавними единомышленниками. В 77 г. senatusconsultum ultimum было издано для борьбы с Лепидом, набравшим военные отряды из разоренных Суллой крестьян Этрурии и ветеранов Мария. 21 октября 63 г. консул Цицерон получил особые полномочия для расправы с катилинариями [352] PIut. C Gr., 14; Арр., В.С., 1, 30–32; Sall., Cat., XXIX, 2–3; Ciс., In Cat., IV, 5,9. . Затем последовали senatusconsulta ultima 62, 52, 49, 48 гг.

По мнению ряда исследователей (Р. Ю. Виппер, В. С. Сергеев, Н. А. Машкин), впервые эта формула была применена в 121 г. до н. э. [353] Машкин H. А. Принципах Августа. С 15; Сергеев В. С. Очерки по истории древнего Рима. T. 1. С. 184; Виппер Р. Ю. Очерки истории Римской империи. С. 72–73. Однако Саллюстий в рассказе о заговоре Катилины, считая нужным раскрыть ее содержание (как право « exercitum parare, bellum, gerere, co êrcere omnibus modis socios atque cives, domi militiaeque imperium atque judicium summum habere »), в то же время говорит о ней как о присущей римским обычаям: « Ea potestas per senatum more Romano.magistratui maxima permittitur » («Это наибольшая власть, какую сенат, по римскому обычаю(выделено мной. — А. И .) — предоставляет магистрату») [354] Sall., Cat., XXIX. 3. . Думается, что вряд ли хорошо осведомленный историк, современник описываемых событий, употребил бы это выражение, если бы речь шла всего лишь о четвертом случае применения senatusconsultum ultimum . Возможно, формула эта была более древней, обычной для политической практики предшествующих столетий, но к позднереспубликанским временам довольно основательно забытой.