Николай Сергеев - Гидра. Том 1.Определение фашизма и его признаки.

Конспиролог постепенно втягивает в круг своих единомышленников всё больше людей, сначала имеющих такую же склонность к конспирологическому мышлению. Когда количество конспирологически мыслящих людей достигает некоторой критической массы, бредовые теории начинают влиять уже на людей не имеющих явных когнитивных нарушений, но склонных поддаваться чужому влиянию. Психиатры хорошо знают этот феномен, когда один душевнобольной «заводит» толпу и возникает массовая паранойя. Заблуждение становится массовым и общественно опасным.

Конспирология не так безобидна, как это может показаться на первый взгляд. Если ситуация понимается человеком как реальная, то она может стать для него реальной по своим последствиям. Причина в том, что он начинает вести себя так, как если было бы правдой и сам создаёт эти самые последствия. Это известно под термином «Теорема Томаса» (не являющаяся на самом деле теоремой и является эмпирическим наблюдением), когда поведение человека создаёт ситуацию, о которой он предполагал, но которая на самом деле не существовала ранее в реальности. Известны случаи в истории, когда именно пророчества о некоем событии были непосредственной и часто единственной причиной этого события.

В качестве классического примера часто приводят случаи банковской паники: слухи о скором банкротстве банка, в реальности не имеющие под собой никаких оснований, приводят к тому, что вкладчики банка в массовом порядке начинают требовать возврата вкладов, что немедленно приводит к краху этого банка. Слух о подорожании хлеба приводит к огромным очередям и немедленному подорожанию. Часто подобный эффект приводил к стихийным народным бунтам и был спусковым крючком копившегося годами раздражения, выливаясь в народные бунты и революции, заканчивающиеся сменой политического режима и подобными масштабными событиями.

Конспирология — современная религия огромной части обывателей. Если кому-то действительно сильно хочется во что-то безоговорочно верить, то он обязательно найдёт подтверждение. Если не сможет найти реальные подтверждения истинности своей веры, то для того, чтобы себя убедить, запросто сойдут вымышленные, рождённые собственным воображением.

Невозможно перевоспитать или переубедить настоящего конспиролога, у которого изменение психики необратимо. Но можно разубедить большое количество людей с неискажённой ментальностью, сомневающихся, зависимых от чужого мнения и излишне эмоциональных. Настоящих конспирологов, с соответствующими необратимыми когнитивными расстройствами очень мало, несравнимо меньше, чем людей, принявших на веру конспирологические теории исключительно по причине своего невежества, предрассудков и фобий. Но даже «умеренного» сторонника конспирологической теории, переубедить всегда очень сложно, по причине того, что ему в своей конспирологии удобно и уютно.

Ещё одним фактором, делающим фашизм популярным, является невыполнимое популистское обещание фашистов покончить с преступностью. Утопическое представление некоторых людей о возможности полного уничтожения социальных пороков помогает фашистам заручиться их поддержкой.

Я понимаю причины, по которым некоторые люди верят в то, что можно окончательно решить проблему преступности, просто приняв какие-то правила, росчерком пера уничтожить позорные явления – убийства и похищения людей, грабежи и воровство, торговлю наркотиками и оружием, проституцию, азартные игры. Такие люди не понимают или не хотят понимать, что для этого нужно будет полностью уничтожить в людях, жадность, глупость, злость. По моему скромному мнению, фашистам гораздо проще убив личную свободу, уничтожить в человеке инициативу, тягу к творчеству, культурное и интеллектуальное своеобразие, чем полностью избавить общество от человеческих пороков.

Со стороны фашистский режим может казаться прогрессивным, рациональным и даже миролюбивым. Гитлер знал, что, обращаясь к правительствам иностранных государств и общаясь с журналистами, нужно произносить правильные слова и он их произносил. Весь мир считал его здравомыслящим умеренным политиком. Из выступления Гитлера 22 марта 1936 года: « Мы и все народы чувствуем приближение поворотной точки века, – заявлял он порой, – не только мы, когда-то побеждённые, но и победители внутренне убеждены, что кое-что не в порядке, что разум, похоже, оставил людей… Люди чувствуют, пожалуй, повсюду: в особенности на этом континенте, где народы живут в столь тесном контакте, должен быть установлен новый порядок. Его лозунгами должны быть: разум и логика, взаимопонимание и учёт интересов партнёра! ». Трудно поверить, что это говорил человек, который через три с небольшим года развяжет самую кровавую войну в истории человечества.

За пределами Третьего Рейха Гитлера считали лишь националистом и пангерманистом вроде Гугенберга, его антикоммунизм лишь приветствовался, а антисемитизм фюрера вообще не был чем-то необычным для любой европейской страны. Пресса демократических стран Европы и США, стран Южной Америки, Азии, Африки и Австралийского союза всегда ретушировала события, происходящие в Германии, значительно преуменьшая масштаб происходящих там событий, опасность и значение решений гитлеровского правительства, изменений национального законодательства.

В расовых законах было написано, что евреи частично полноценные и частично дееспособные граждане Рейха и нацистское государство публично приняло на себя обязанности по защите этих урезанных прав. Гитлеровцы обязались защищать жизни и имущество евреев от «справедливого народного гнева». Нацисты действительно запрещали членам партии участвовать в погромах и грабежах, наказывали зачинщиков и участников беспорядков.

Западная пресса писала о том, что, если бы не сдерживание нацистами беснующихся толп, евреев попросту бы вырезали за один-два месяца. Но журналисты и политики старались не замечать, что наказание погромщиков было настолько мягким, что могло расцениваться в обществе только как поощрение насилия в отношении евреев со стороны власти. Не замечались также мероприятия нацистов по возбуждению антисемитских настроений, которые на самом деле приводили к погромам. Погромщики становились героями в немецком обществе.

Действительно, среди высшего руководства нацистской партии и правительства не было таких патологических антисемитов вроде Штрайхера. Это обстоятельство, даже несмотря на неблагоприятные тенденции в обществе, внушало зарубежным политикам и журналистам надежду на благополучный исход при решении еврейского вопроса в Третьем Рейхе.

Полагаю, что нужно было обращать внимание не на слова нацистов и их лидера Адольфа Гитлера адресованные внешнему миру, а на призывы, обращённые к населению Германии и практические действия внутри страны. Внутри страны риторика была агрессивной, немцам внушали неизбежность войны из-за враждебного отношения к Германии капиталистических стран свободного мира, в особенности США, Англии и Франции. Нагнетание военной истерии в немецком обществе и милитаризация экономики не могли закончиться ничем иным, как внешней агрессией нацистского режима.