Пьер Шевалье - Генрих III. Шекспировский король

И здесь нелишне привести мнение Мишеле: «Поскольку слово «любимчик» вышло из-под моего пера, я должен сказать, что я не принимал смысла, который ему придают все партии, враждебно настроенные к Генриху III». Однако несмотря на авторитет такого честного историка, как Мишеле, больше всего убеждают подлинные документы. Это относится к переписке кардинала Луи д'Эст, представителя дел Франции при Курии за 1585–1586 года. Она сохранилась в архивах Ватикана в резиденции папских нунциев во Франции и содержит ценные детали. 17 августа граф Джиглиоли пишет: «Король провел эти шесть долгих дней в Лимуре с 15 проститутками. Они делали все, что только можно придумать, и это обычное дело при дворе». На полях тома 20 от руки написано: «Беспутная жизнь короля». Этот текст подтверждается словами Л'Эстуаля: «4 августа, выехав из Этампа в Париж, король остановился в Лимуре, где его принимает его сводный браг герцог де Жуаез в компании женщин и девушек всякого рода». Выражение «всякого рода» вполне соответствует терминам итальянского текста. Мосле Лимура Генрих III думал посетить Фонтене-ан-Бри, резиденцию д'Эпернона. Но, пишет Джиглиоли, «путешествие в Фонтенс не состоялось, потому что д'Эпернон решительно заявил, что не хочет устраивать у себя бордель, как у Жуаеза».

Возможно, этот «бордель» напоминал другой, о котором упоминает Люсенж в письме от 19 июля 1585 года, говоря о неожиданном отъезде двора Генриха от Бушажа, брата Жуаеза. Гот, по словам информатора диплома га, «раскаялся в непристойностях, которые они вытворяли в кабинете». Отсюда его решение поехать в Нотр-Дам-де-Лоретт. Однако по словам других, причиной его отъезда была передача его должности ответственного за гардероб молодому Герму. Но «несмотря на раскаяние в непристойностях», дю Бушаж вернулся ко двору в тог же день, каким датировано письмо Люсенжа. Он ехал из Лимура, и почему бы «грязному поезду», о котором, по словам Люсенжа, он сожалел, не быть тем же, о котором сообщают Джиглиоли и Л'Эстуаль? Л. Дюфур, издатель Люсенжа, пишет: «Наше письмо не оставляет никаких сомнений на этот счет». Он легко допускает, что речь идет о любви гомосексуальной, в то время, как Джиглиоли и Л'Эстуаль точно и формально сообщают о гетеросексуальных излишествах короля и его кабинета.

Любопытно, что Люсенж подтверждает слова графа Джиглиоли и Л'Эстуаля. Достаточно сравнить письма от 19 и 13 июля, где он говорит об очевидной склонности короля к молодому Терму и возможных опасениях д'Эпернона. Его информатор, которого он называет «друг д'Эпернона», рассказывает: «Уже около месяца, как король ввел в кабинет больше 150 женщин, замужних и незамужних, с которыми Терм получает удовольствие в присутствии короля и тех, кого он пожелает впустить». Итак, «грязный поезд», вызвавший раскаяние дю Бушажа, состоял из женщин. Но если из писем Люсенжа прочесть только одно, от 19 июля, с пометкой А. Дюфура, то сложится впечатление о справедливом обвинении короля и его любимчиков в гомосексуальности.

Далее Джиглиоли рассказывает о двух поступках Ля Валетта: «2 сентября две сестры Ставе, одна девушка королевы-матери, другая королевы Луизы, были изгнаны со двора. По слухам, д'Эпернон пользовался расположением одной, Ля Валетт другой. Тем не менее они получили прощение и вернулись к своим обычным обязанностям». 12 сентября он передает со слов мадам де Монпансье, что «королева-мать и правящая королева сказали ей, что они обе пожаловались королю на неуважение по отношению к ним, которое проявили д'Эпернон и ля Валетт касательно сестер Ставэ». Королева Луиза не пожелала видеть свою девушку ни под каким видом. «Королева-мать вернула свою по настоятельным просьбам д'Эпернона и де Жуаеза. Говорят, король в ответ уверил (королеву), что уже попросил того и другого воздерживаться от подобной практики. Он убедил их, что в будущем так понизит их, что они больше не смогут поднять головы. Мадам Рандан подтвердила эти сведения, но она полагает, что то были лишь слова и карьера фаворитов будет еще более блестящей, как никогда».

Король настолько стремился воспитывать двоих Ля Валетт, что в письме от 29 января 1576 года выступил в качестве гаранта перед господином де Ставэ за честь его дочери с просьбой, чтобы последняя поступила на службу к королеве Луизе. Жуаез был не в лучшем положении, чем братья Ля Валетт. В феврале 1580 года тосканец Рениери передает, что он занимался любовью с дочерью обершалмейстера. 29 марта 1586 года Люсенж рассказывает: «Господин де Жуаез несколько недоволен, что королева-мать прогнала девушку Дю Тьер (дочь одного государственного секретаря), по слухам имеющую от него сына, и тем что одна из Ставэ вернулась, совершив ту же ошибку с Эперноном, и он недоволен более суровым отношением к нему, чем к Эпернону». В тот же момент граф Джиглиоли упоминает о любовной истории Эпернона. В то время правителем Булони был Антуан д'Эстре. Генрих III хотел, чтобы наследовал его должность Эпернон. Однако выяснилось, что кардинал де Гиз был родственником мадам д'Эстре, в результате король решил, будто он чинит препятствия планам Эпернона на Булонь. На встрече с братом Меченого он поставил это ему в вину. Кардинал ответил, что ничем не мешает этим планам, но, не без язвительности замечает Джиглиоли, между кардиналом и д'Эперноном существовало «большое соперничество, так как тот и другой ухаживали за дочерью мадам д'Эстре». Согласно заметке, сделанной на полях на латинском языке, речь идет о знаменитой Габриэлле, это доказывает тот факт, что она была сделана в 1589 году. Но то, что кардинал де Гиз и д'Эпернон оспаривали благосклонность такой молодой девушки, как Габриэлла (ей было 15 лет), красноречиво говорит о нравах прелата и архилюбимчика. На следующий год, вернувшись из Прованса, где он следил за установлением мира, д'Эпернон решил жениться. По словам Давиля, Л. Мутон писал, что «ко времени своего бракосочетания д'Эпернон был увлечен мадмуазель де Ставэ, а Жуаез пылал страстью к мадмуазель де Витри». Он заключает: «если герцог д'Эпернон имел в своей жизни много любовниц, то ни одна женщина не имела на него никакого влияния: он всегда слишком хорошо владел собой, он был сладострастным, но никогда любовником».

Согласимся, мнение Мишеле об отношениях Генриха III с фаворитами отличается от утверждений Додю, к тому же, оно полностью подтверждается тем, какую роль играли женщины в личной жизни Генриха III.

Вопреки созданному традиционной историографией портрету Генриха III, женщины занимали значительную часть его жизни. Но в коллективной памяти он остался как «король любимчиков», и никто не обратил внимания на его связи с женщинами, числом которых нельзя пренебречь и от которых он не отказывался до тех пор, пока ему не пришлось сражаться против Лиги.