Пьер Шевалье - Генрих III. Шекспировский король

Речь шла только «о защите и сохранении католической религии, а также о полном искоренении ереси на территории Франции и Нидерландов». Бурбоны-протестанты само собой были исключены из числа претендентов на престол, и кардинал де Бурбон объявлен единственным законным королем после смерти Генриха III. Прежде всего ему предстояло признать решения Совета 30-ти и отказаться от союза с Оттоманской империей. Камбре он должен был вернуть Филиппу II. Последнему предстояло потратить за год 600 000 экю. 16 января 1585 года договор, подписанный 31 декабря, был опубликован на торжественной церемонии в Жуанвиле.

В Рим был отправлен иезуит Клод Матье, которого Генрих III отстранил от себя за происпанскую политику. Он должен был получить официальное согласие папы. Но папа запретил покушаться на жизнь Генриха III. Однако публикуя договор, лотарингские принцы знали, что они встают во главе войск, которые только и ждут сигнала: особенно в Париже они уже были собраны и горели от нетерпения действовать. Теперь следует рассказать о составе этой практически городской Лиги.

Нет никаких сомнений, что без Парижа Лига не получила бы общенационального размаха. Когда в 1594 году Париж оставил Лигу, она почти сразу же исчезла. Париж был «самым красивым городом на вашей шляпе», писал один из руководителей Лиги, президент Антуан Геннекен, герцогу де Майен и добавлял: «Если вы потеряете его, вы потеряете все и в остальных городах». К лиге дворянства классического типа присоединялась лига, сформированная из городской буржуазии, сильно отличающаяся от своего генерального штаба, а тем более от сельских лиг, вызванные в большей степени чрезмерными налогами. Парижская Лига была созданием нотаблей, принадлежавших к средним слоям адвокатов и торговцев. В ней было, писал историк Е. Барнави, «мало великих магистратов, почти совсем не было ремесленников». Успех этой Лиги объясняется союзом Гизов, ставших настоящими хозяевами Парижа после исчезновения Франсуа де Монморанси, и парижских руководителей Союза, знаменитых Шестнадцати, не без помощи золота и поддержки Испании.

В основном буржуазия среднего звена завладела инициативой в ассоциации. Почти все знатные семьи остались в стороне от явно незаконного движения. Движущей силой радикализма Лиги стали кюре, адвокаты, прокуроры, комиссары, судебные исполнители. Эти младшие офицеры не только ненавидели дворы королей, куда для них был закрыт доступ, но они еще испытывали чувство, что представляют «коммуну», остаются преданными старым свободам.

Гак, организовав тайное общество, первые члены поставили во главе Совета 9 человек. Совет этот остался в тени. Один Отман и пятеро других членов Совета передавали распоряжения и каждый из них имел в своем распоряжении один сектор Парижа. Компан следил за положением в Сите, Крюсе за двумя кварталами Университета и прилегающими районами: Сен-Марсель, Сен-Жак и Сен-Жермен, Ля Шапель, Лушар и Леклерк-Бюсси наблюдали за «городом», то есть за правым берегом. Более полномочный Совет, чем Совет девяти, собирался либо у одного из его членов или в монастыре или коллеже на левом берегу. Пропаганда велась с большой осторожностью и набор в ассоциацию шел от человека к человеку. Ля Рошблон и пятеро его помощников открывались возможным новобранцам, но ни слова не говорили о партии. Получив согласие, они предлагали имя кандидата на рассмотрение Совета, который организовывал расследование. Если результаты оказывались положительными, то кандидата принимали. Такая сеть вскоре охватила в горизонтальном и вертикальном направлении весь Париж. Ля Шапаль-Марто работал на счетном дворе, президент Ле Метр (единственный парламентарий, вступивший в Лигу с момента ее создания) взял на себя Парламент, президент де Нулли, первый президент высшего податного суда, взял на себя свою организацию, а Николя Ролан — своих коллег на монетном дворе. Однако, большая часть парижан — членов Святого Союза представляла судейское сословие, стремящееся выбраться из своего посредственного положения. (Это приводит к сравнению состава лиги с Революцией 1789 года.) Шателе стал рассадником новых членов Лиги. То же самое можно сказать и про университет, при этом члены Лиги университета стали далекими предками революционеров из низшего духовенства 1789 года. Кадрам, сформированным из средней буржуазии, кюре и монахов, нужны были войска. В портах, гостиницах, на рынках бурлило население с необузданными и свирепыми желаниями. Комиссар Барт и сержант Мишле насчитывали среди речников более «пяти сотен плохих мальчиков», рассказывает Николя Пулен, шпионивший за Лигой для короля. По словам того же Пулена, привыкших к крови мясников было около 1500 человек. Другой комиссар, Лушар, набрал среди маклеров около 600 человек.

Так перед носом Генриха III Лига очень быстро создала революционную армию. Однако Лига не смогла полностью овладеть городом. Для этого потребовалось бы контролировать все приходы и кварталы. Если Сорбонна имела влияние на парижские приходы и духовенство в большинстве своем входило в Лигу, то последняя должна была считаться со светскими главами приходов, церковными старостами. Некоторые из них колебались: в Сен-Эсташ, Мерри и Сен-Поль. Рене Бенуа, кюре в Сен-Эсташ, которого называли «папой рынка», остался роялистом. Не исключено, что магистраты частично сохранили влияние на ассамблеи и приходы. Если они и отступили перед Шестнадцатью и их сторонниками, когда движение шло по восходящей линии, то экстремизм членов Лиги не смог утвердиться окончательно. Тем не менее предпочтение Святому Союзу, правда их высшее руководство, например аббат монастыря Святой Женевьевы, хранило сдержанную осторожность. Другим местом деятельности Лиги были 16 кварталов (отсюда название руководителей движения), у каждого из них была рота вооруженных представителей буржуазии. Они охраняли ворота города и обеспечивали внутренний порядок. Отряды буржуазии были главным фактором общественной безопасности. Генрих III это хорошо понимал и в 1585 году назначил в роты своих капитанов, что в качестве реакции вызвало смену людей короля на капитанов ревностных католиков. Операция завершилась в три приема, в июле 1588 года, в январе 1589 года и в ноябре 1589 года, однако при этом были соблюдены правила и традиции этих отрядов.

Не существует революционного движения без идеологии. Идеология Лиги была религиозной и политической, следует ли называть ее как Эли Барнави «партией Господа», или как Арлетт Лебигр «революцией кюре», или как Ролан Мунье «критерием интенсивности веры»? Она была этим всем вместе. Она вобрала в себя новые формы благочестия, введенные иезуитами, и нищенствующими орденами, из которых особенно известны капуцины. Здесь Генрих III первым показал дорогу. Появление светских братств сменилось белыми кающимися грешниками короля в 1583 году. Серые кающиеся грешники, связанные с монастырем капуцинов на улице Сен-Оноре стали источником настоящего католического движения, там можно найти, пишет Дени Рише, «все будущие кадры парижского движения антиреформации времен Генриха IV и Людовика XIII». Но если благочестие короля и представителей Лиги были очень близки, то в отношении еретиков их глубокая вера проявлялась совершенно по-разному. Король хотел обратить их в истинную веру, а Лига собиралась просто уничтожить их. Христианской терпимости Генриха III противостояла нетерпимость искреннего, но слепого фанатизма.