Борис Бурда - Факты, страны, века

И это не конец восточных тонкостей. Одно и то же слово в китайском и вьетнамском имеет несколько разных смыслов в зависимости от того, пищите ли вы это слово, говорите тенором, баритоном или басом. Работавший во Вьетнаме коллега в свое время жаловался на то, что почтительное обращение к Хо Ши Мину - "Бак Хо" (Дедушка Хо) в устах наших женщин казалось вьетнамцам бессмыслицей, а в устах мужчин, особенно с низкими голосами - непристойным ругательством. По тем временам могло кончиться неприятностями, а ведь старались люди.

Чтоб хоть как-то отвлечься от темы "О, Запад есть Запад, Восток есть Восток...", которую можно развивать сутками, напомню, как трудно переводить и дублировать восточные кинофильмы. Мимика тоже не переводится один к одному! Когда житель Дальнего Востока крайне взбешен и вот-вот нанесет супостату оскорбление действием, его мимика нам кажется улыбкой. В одном из китайских кинофильмов герой говорит жестокому вознице, избивающему лошадь: "Если ты не прекратишь бить лошадь, я тебя убью и мы доберемся без твоей помощи!". Естественно, изображает изо всех сил, что крайне разгневан, то есть, по нашим понятиям, улыбается во весь рот, как и его спутники! Чтоб как-то сгладить недоразумение, при дубляже фразу перевели так: "Если ты не прекратишь бить лошадь, ты ее убьешь, и нам придется добираться без ее помощи!". Шутка такая... А европейцы после того, как улыбка на лице китайца или японца сменяется угрозами или чем-нибудь похуже, обвиняют восточных людей в неискренности и лицемерии.

И решить эту проблему не скоро помогут компьютеры. Определенные успехи есть, и уже отошли в прошлое времена, когда фразу "в здоровом теле здоровый дух " металлические монстры второго поколения с небольшой экскаватор величиной ничтоже сумняшеся переводили, как "спирт крепок, но мясо протухло", а при попытке перевести фразу "дочь генерала читала книгу" немедленно зацикливались, будучи не в силах понять, что же делала дочь - читала или генерала (ей казалось, что оба этих слова - глаголы). А чем лучше мой нынешний гораздо более совершенный компьютерный переводчик? Он, правда, уже не переводит фразу "How do you do?" словами "Как вы это делаете?", как его первая версия - находит вариант "Как ваши дела?". Но более жесткий эксперимент - заставить его перевести известный всем с детского садика поэтический шедевр на английский, а потом обратно на русский привел к следующему результату:

Наш Таня громко кричит,

Понизился в речку мячик.

Более тихий, Танечка, не плачь,

Не утонет в речке шар.

Это еще хорошо. А то в одном из ранних рассказов Лема сверхсовершенный переводчик вторгшихся на Землю альдебаранцев при первом же общении с землянами вынужден был переводить фразу "А, мать вашу сучью, дышлом крещенную..." и справился с этой задачей примерно так: "Предок по женской линии четвероногого млекопитающего, подвергнутый действию части четырехколесного экипажа в рамках религиозного обряда, основанного на... ". А дальше не успел - всех инопланетян перебили и вторжение с Альдебарана провалилось. Это единственный припоминающийся мне пример, когда от непонимания была хоть какая-то польза - да и то вымышленный.

В Венгрии переводческие ляпы даже имеют имя и фамилию - Якоб Лейтер. В статье одной из венгерских газет за 1863 год в репортаже о полете на воздушном шаре путешественники восклицают: "Вверх, вверх, хотим подняться так же высоко, как Якоб Лейтер!" А кто же это такой? Да никто - немецкую фразу "Jakob's Leiter", то есть "лестница Иакова", переводчик немножко недопонял.

Кстати, о переводах туда и обратно. Неча все на компьютеры валить - люди ничем не лучше. У Корнея Чуковского я нашел рассказ о том, как какой-то немец написал труд об экономике Украины, взяв к нему эпиграф из пушкинской "Полтавы": "Богат и славен Кочубей, его луга необозримы, там табуны его коней пасутся вольны, нехранимы, и много у него добра - мехов, атласа, серебра...". Совсем неплохой эпиграф, разумеется, в переводе на немецкий. А потом кто-то перевел этот труд на русский. Вместе с эпиграфом - он не узнал пушкинских строк и перевел его сам, как умел. Получилось вот что: "Был Кочубей богат и горд, его поля обширны были, и миллионы конских морд, мехов, сатина первый сорт его потребностям служили". Вот такой испорченный телефон.

Чуть ли не хуже всего в этом плане родственные языки. Английская или французская фраза кажутся малокультурным людям, не владеющим никакими языками, кроме русского, просто бессмыслицей, а украинская или белорусская - чем-то смешным и безграмотным. То, что украинцу или белорусу равного с ними культурного уровня таким же кажется русский язык, им все равно не объяснишь. А что из этого выходит, мы все уже видели. Попадаются на эти крючки даже квалифицированные переводчики. И называть не хочется талантливого поэта, глубоко мне симпатичного, переведшего строку из стихотворения о злобном помещике, который, разгневавшись на своего крепостного, кричит своим холопам "Женiть його, женiть!" (то есть "гоните его, гоните!") словами: "Женить его, женить!", хотя по тексту этот помещик явно не содержал брачной конторы. Это еще полбеды - большинство не знающих украинского уверены, что начало одного из величайших шедевров украинской поэзии "Завещание" Тараса Шевченко, занимающего в украинской литературе примерно такое же место, как "Памятник" Пушкина в русской, совершенно им понятно. "Як умру, то поховайте мене на могилi..." Чего тут переводить? "Как умру, то схороните вы меня в могиле...". Мало кто задумывается о том, что хоронят, разумеется, в могиле, а не в кафе или в прачечной, и вряд ли поэт стал бы специально это оговаривать. А уж знающих, что все еще проще и "могила" по-украински курган (как и в ряде южнорусских диалектов), не так уж много.

Бывали и вещи пострашней. К прямому развязыванию кровопролитной войны привели намеренные искажения перевода так называемой Эмсской депеши. Вроде бы конфликт между Францией и Пруссией удалось потушить, все обо всем договорились... но Бисмарк решил, что это невыгодно, и перевод сообщения о переговорах был намеренно искажен так, чтоб это выглядело для Пруссии обидным и унизительным. Десятки тысяч погибших на этой войне так никогда и не узнали, что дело в плохом переводе.

Кстати, о переводах и переводчиках в военном деле. Японские шифровальщики так и не смогли расшифровать код, который использовали радисты американских кораблей. И никто бы не смог, ибо не было никакого кода - просто во всех радиорубках американских линкоров сидели индейцы навахо, спокойно сообщающих в эфир все военные тайны открытым текстом, но на своем родном языке, который японцы в школах не учат. А немецкие шифровальщики попались еще обиднее. Долгое время кололи простенькие коды партизанских радиостанций, как орешки, и вдруг - все, конец спокойной жизни! А дело в том, что какой-то умный человек в штабе партизанского движения приказал использовать в радиограммах максимально возможное количество орфографических ошибок, а поскольку в немецко-русских словарях слов "овтамат", "сомалет" и "бранетранспонтер" не было, немцы их и не понимали, не говоря уже о том, как такие вариации затрудняли разгадку даже простейшего шифра. Так русская беззалаберность в очередной раз победила немецкий орднунг.