Андрей Чернякевич - БНР. Триумф побежденных

Двумя годами позднее, уже будучи чиновником на службе Литовского государства, И. Воронко так объяснял выбор в качестве герба БНР символа ВКЛ:

«Право на герб “Погоня”, по моему мнению, имеет также и Беларусь, так как, во-первых, это герб не одного литовского народа, а бывшего объединенного Великого Княжества Литовско-Белорусского, а во-вторых, это право от России как литовцы, так и белорусы берут не обоюдным соглашением, а революционным по отношению к России способом. Кроме того, монополию на этот герб нынешняя новая Литва… могла бы иметь в том случае, если бы она претендовала и на территорию всей исторической Литвы [71], а не на одно наименование».

Сложнее было с выбором государственного флага, которым занималась особая комиссия по установлению эмблем и внешних знаков при Народном секретариате БНР. Согласно официальному сообщению комиссии, «большие затруднения в этом вопросе возникли в связи с тем, что литовцы, не имевшие в действительности никакой национально-политической эмблемы в виде флага, позаимствовали некоторые эмблемы у белорусов». (Официально флаг БНР был утвержден только 5 августа 1918 г., а его описание появилось спустя шесть дней в газете «Вольная Беларусь».)

Уже в конце мая комиссия по выработке государственной эмблемы и установлению исторических государственных терминов внесла в Народный секретариат еще один проект, на этот раз по изменению существовавших на тот момент государственных терминов, мотивируя его тем, что понятия «Народный секретариат», «Рада» и прочие были «взяты отчасти из американской конституции, украинской, немецкой, польской или же переведены с русских наименований…». Главными источниками вдохновения послужили Статут ВКЛ, а также «исторические доказательства профессоров Довнар-Запольского, Завитиевича, Карского и др.». В числе прочего предполагалось переименовать Белорусскую Народную Республику в Речь Посполитую Белорусскую; Раду БНР — в Вольный Сейм; председателя Рады — в главного маршалка; председателя Народного секретариата — в канцлера. Кроме того, должны были появиться посты подскарбия, генерального писаря и т. д. [72]Проект, однако, так и не был реализован. Вместо этого правительству пришлось срочно печатать опровержение на публикации в местной прессе, разъясняя уже имеющиеся названия государственных институтов БНР и их функции. [73]

Последнее оказалось тем сложнее, что организационный кризис, вызванный берлинской телеграммой, фактически поставил под вопрос даже номинальное существование прежнего краевого правительства. [74]Поэтому уже 9 мая 1918 г. из оставшихся членов Народного секретариата была «сконструирована» так называемая «Рада пяти» в составе председателя и народного секретаря международных и внутренних дел И. Воронко, народного секретаря просвещения и национальных дел А. Смолина, народного секретаря юстиции и управляющего делами Л. Зайца, народного секретаря народного хозяйства и продовольствия И. Середы. [75]Кроме того, был окончательно сформирован Сеньор-конвент (Совет старейшин) Рады БНР. [76]В итоге на открывшемся 14 мая 1918 г. десятом заседании второй сессии Рады БНР принимается предложение Сеньор-конвента поручить формирование нового правительства Роману Скирмунту.

«Белорус польской культуры», как он сам назвал себя в одном из интервью, представитель старинного рода и крупный землевладелец, один из лидеров краевого движения, бывший депутат I Государственной Думы и член Всероссийского земского союза, председатель Минского белорусского представительства буквально несколько дней назад отметил свое пятидесятилетие. Ни по возрасту, ни по своему социальному и культурному положению он не был похож на прежних членов Народного секретариата, но именно это должно было помочь ему добиться для БНР долгожданного признания со стороны немецких властей.

Первая смена правительства только что провозглашенной республики была исполнена пафосного духа. В своем выступлении И. Воронко заявил:

«Судите нас за ошибки наши, мы горды уже потому, что ответственны перед Радой. Все мы перед вами. Наша работа — все для вас и для многострадальной нашей Отчизны. Независимость и неделимость ее — были нашими светочами, Народный секретариат был для нас той великой идеей, которая давно уже жила в умах белорусских деятелей. Идею эту мы берегли для вас, “паны-Рада”, и верим, уходя со сцены активной белорусской политики, что первой задачей и нового правительства будет сбережение этой идеи. Вспоминайте нас со словами великого поэта — “Их нет, но они были”. Три месяца страданий прошли, наступают месяцы строительства белорусской государственности, Белорусской Народной Республики».

На это Р. Скирмунт ответил:

«Вы просите судить Вас, суд над Вами — это суд над всеми нами: нас будут судить историки. Не судить, а благодарить мы должны вас, первые носители и воплотители идеи независимости Беларуси».

Тем не менее прежний Народный секретариат, он же «Рада пяти», так и не был распущен и согласно постановлению Рады БНР должен был продолжать работу «впредь до сформирования нового кабинета…что должно быть сделано в самый кратчайший срок».

Тогда же после фракционных совещаний и многократных перерывов состоялись выборы нового президиума Рады, в который вошли А. Смолич, А. Власов, П. Кречевский и С. Ленковский. Председателем Рады БНР стал тридцатичетырехлетний Иосиф Лёсик. [77]

Р. Скирмунт сразу приступил к активной деятельности. Первым делом, пытаясь заручиться поддержкой старых членов Рады, он предложил войти в состав формирующегося кабинета И. Воронко и И. Лёсику, на что первый вначале даже выразил согласие при условии предоставления ему месячного отпуска «для поправления расшатанного непрерывной годовой работой здоровья».

21 мая 1918 г. Р. Скирмунт представил проект программы своего кабинета, в котором главной задачей очередного правительства БНР значилось «укрепление белорусской государственности и авторитета Рады республики и Народного секретариата», для чего необходимо было добиваться признания «перед оккупационными властями и установления добрых с ними взаимоотношений». Кроме того, следовало решить вопрос границ с соседями, в первую очередь Польшей и Россией, и в целом выяснить «отношение великорусского правительства к белорусской государственной независимости».

Отдельно оговаривалось решение земельного вопроса. С одной стороны, в программе категорически заявлялось, что «поворот к старому начальному порядку немыслим» и «следует дать возможность крестьянину устроить свое существование так, чтобы он был удовлетворен и мог спокойно расширять свою сельскохозяйственную деятельность на земле, предоставленной ему за счет крупных землевладельцев». С другой стороны, реформу следовало провести «законным и мирным путем, не разрушая завоевания культуры и не без справедливого соглашения с прежними землевладельцами».