Андрей Чернякевич - БНР. Триумф побежденных

На все препятствия ответим удвоенной энергией. Трупы расстрелянных и павших в борьбе пусть будут для нас примером и залогом того, что их жизнь не пропала даром. Обратим издевательство над нашим национальным правом, примером чего был недавний Белостокский процесс, — в слезы и проклятия самих судей. Справедливого и спокойного разрешения нашего вопроса мы не добьемся ни от кого. Нужны собственные силы и непреклонная воля в достижении намеченной цели.

Я жду от вас, члены Рады, и всех белорусских общественных организаций неустанной и самой упорной работы на пользу родного края. Разбросанные повсюду и стонущие под чужим ярмом, мы все-таки составляем единый организм, спаянный единством духа и воли. Я убежден, что наши надежды осуществятся, и призываю всех на борьбу за осуществление наших идеалов.

Да здравствует раскрепощенный белорусский народ!

Да здравствует Белорусская Народная Республика!

Слава погибшим в борьбе.

Честь и победа борющимся!» [223]

В ответ на призыв из Вильно к руководителям БНР сложить мандаты П. Кречевский эмоционально отвечал:

«Я знаю, что проклятая польская рука безмерно душит белорусское население, однако не нужно все-таки терять рассудок. Вы же, послы польского Сейма, имеете возможность все время вращаться в политических сферах, причем не только польских, но, я думаю, и других. В вашем распоряжении есть вся пресса, информация как с запада, так и с востока. Как же вы могли принять единогласно такую резолюцию? Для меня это совершенно непонятно…»

Он еще раз повторяет свою позицию в вопросе БНР:

«Что такое правительство БНР, всем за границей известно. Пока живет идея независимости Беларуси, должно жить и оно, а если вы предлагаете передать мандаты БССР — значит, вы отступаете от независимости и идете на федерацию, а отсюда легко согласиться и на автономию в России или Польше, даже культурно-национальную, как это сделали Дубейковский и Ладнов в Варшаве, Ластовский и Душевский в Ковно и эсеры в Минске. Тогда можно идти каждому куда попало, так как до этого времени единственное, что нас объединяет, — это независимость: та грань, за которую никто не смеет переступить!»

П. Кречевский добавлял, что для подобного шага еще не пришло время. Наоборот, подчеркивал он, «…идея независимости… нигде за границей не скомпрометирована, а находит поддержку даже среди тех, кто раньше к ней относился враждебно…» Он был также категорически против создания вместо правительства разного рода эмиграционных центров или комитетов и попыток от их имени вступать в контакт с Лигой Наций. Председатель Рады доказывал:

«Превратившись в комитет, можно только защищать интересы эмигрантов, каковых у нас просто нет…»

Главный же его аргумент заключался в том, что виленские белорусы отвечают только за «варшавский Сейм», тогда как деятелям БНР «…придется отвечать за всю Беларусь вообще». П. Кречевский категорически отказывался верить в советскую политику белорусизации, подчеркивая, что для Москвы все они — только средство в политической борьбе:

«Гарантий никаких нет, и мы даже не слышим голоса своих коммунистов из Минска, кроме тех, кто меняет вехи. Но им все равно, так как готовы служить хоть черту, лишь бы платили деньги».

«Раздел Беларуси Рижским трактатом, аннексия ее восточной части Москвой, а западной — Варшавой, издевательство над белорусским национальным возрождением в форме создания из шести поветов хозяйственно нежизнеспособной Советской Беларуси, наконец — бесправие, противоречащее самоопределению народов… Как Председатель Рады Белорусской Народной Республики я утверждаю, что основы нашего государственного и социального строительства и в эту тяжелую минуту остаются неизменными согласно воле Всебелорусского съезда… Обязанность членов Рады — сохранить верность воле Народа и ее основам».

Как ни странно, именно безвыходность ситуации внушала П. Кречевскому оптимизм:

«Мы были и будем объектом торга, но уже не между Литвой и Польшей, а между Польшей и Советской Беларусью, что придает нам более достойную позицию и в политическом и в национальном смысле».

Свой ответ он закончил следующими словами:

«Плох тот солдат, который спасается бегством с поля боя, не будучи побежденным…»

Последнее правительство Белорусской Народной Республики, которое возглавил Александр Цвикевич, было сформировано 23 августа 1923 г. на совместном заседании президиума Рады и правительства БНР. Причем в принятом решении особенно подчеркивалось, что «вся работа правительства ведется… совместно под руководством председателя Рады Республики П. Кречевского». При этом из-за отсутствия согласия со стороны части членов президиума Рады — П. Бодуновой, И. Мамонько и Н. Козина — новый кабинет министров не был утвержден постановлением президиума Рады БНР, а его создание было лишь принято «к сведению».

А. Цвикевич родился в Бресте в июле 1888 г. Вернулся в родной город, закончив юридический факультет Санкт-Петербургского университета, и после работал присяжным поверенным. Во время войны жил в Туле. В белорусском движении А. Цвикевич проявил себя в 1917 г. как один из организаторов Белорусской народной громады в Москве, хотя уже во время Всебелорусского съезда радикальные белорусские деятели критиковали его за нерешительность. Его знакомство с украинскими деятелями оказалось исключительно ценным, в свое время обеспечив правительству БНР получение кредита. Правда, в своей корреспонденции из Киева к А. Луцкевичу в январе 1919 г. А. Цвикевич сетовал на то, что не пишет премьеру по-белорусски, и обещал исправиться:

«…Может быть, Вы меня на сей раз извините: следующее письмо постараюсь написать в нашей родной мове!»

В свою очередь, А. Луцкевич позже не мог простить ему промедления с приездом из-за границы, уже с украинскими деньгами на руках, что помешало белорусской делегации вовремя попасть в Париж:

«Он (А. Цвикевич. — А. Ч.) боялся ехать в Гродно, ожидая наскока поляков. Это ожидание дорого нам обошлось…»

Впервые с В. Ластовским и П. Кречевским А. Цвикевич, по его собственным словам, познакомился только в Берлине в 1920 г. Позже противники вновь избранного премьера БНР писали:

«Цвикевич совсем не подходил на пост Председателя, так как и к нему уже не было доверия после генуэзского заявления, однако, к сожалению, не было и другой, более соответствующей этому посту кандидатуры. Пришлось поручить создание нового кабинета все-таки Цвикевичу, особенно после его внезапного и скромного заявления, что ему будет очень неприятно, если председательство достанется кому-либо другому, так как он на правах бывшего заместителя председателя в свой последний приезд в Прагу отрекомендовался чехословацкому министру иностранных дел как председатель Рады министров БНР…»