Андрей Чернякевич - БНР. Триумф побежденных

К. Езовитов направился в Ригу в качестве руководителя военно-дипломатической миссии БНР в Латвии и Эстонии.

Одновременно К. Терещенко вел неофициальные переговоры с князем Анатолием фон Ливеном, командующим добровольческим русским отделом при балтийском ландсвере.

Еще 7 сентября 1919 г. в Риге был избран президиум Рады белорусской колонии, в состав которого вошли И. Данилюк, А. Степура, П. Цветков и Н. Гордиенко. Кроме того, особый представитель миссии по делам беженцев Михельсон организовал в Нарве Белорусский беженский комитет, связался с американской миссией Красного креста и с ее помощью организовал питание беженцев в округе.

Правда, опубликованная на его обложке карта БНР, которая включала и часть поветов Латвийской республики, стала для Риги весьма неприятным напоминанием о территориальных претензиях белорусов. В итоге распоряжением латышского министра внутренних дел журнал был конфискован. Кроме того, в ноябре 1919 г. латвийская пресса обрушилась на белорусское представительство за то, что, принимая граждан в свое подданство, оно способствовало уклонению их от воинской повинности.

Недаром генерал М. Юденич высказался о своем подчиненном в том смысле, что тот с военной точки зрения не более чем преступник, но вообще «…молодец и полезен при существующих обстоятельствах».

Вильно.

При этом бросаются в глаза как заочный характер диалога, так, собственно, и сам способ национальной самоидентификации.

Стоит упомянуть, что за свой переход на белорусскую сторону генерал попросил 400 тыс. марок.

Согласно подписанному в феврале 1920 г. соглашению, монопольное право на продажу марок БНР передавалось Аркадию Лившицу.

К сожалению, эта тема все еще мало изучена, поэтому вопрос о признании Финляндией независимости БНР остается открытым.

О самом Е. Ладнове известно немного. Родился он 7 июля 1880 г. в городе Двинске Витебской губернии. Профессиональный военный, но при этом — член военной организации эсеров в Одессе в 1905–1907 гг. После Февральской революции какое-то время был заместителем председателя Харьковского губернского совета крестьянских дерутатов. Принимал участие в Государственном совещании в Москве и Первом всебелорусском съезде (был даже избран в состав его исполкома). После октябрьского переворота за антисоветскую деятельность был уволен из армии. В 1918 г. среди прочего исполнял обязанности консультанта при делегации Народного секретариата БНР в Киеве (тогда же, согласно собственным воспоминаниям, был организатором антинемецкого партизанского движения в Украине). В ноябре 1918 г. переезжает в Одессу, откуда позже как член местного белорусского национального комитета отправляется в Париж. (Согласно А. Луцкевичу, кандидатуру Е. Ладнова в качестве члена белорусской делегации на мирной конференции предложил А. Цвикевич.) Прибывает в Париж 1 марта 1919 г. — почти на два месяца раньше, чем туда добрался сам А. Луцкевич. В этом Ладнову помог Евгений де Вулич — член французской военной миссии, с которым он и дальше поддерживает тесные отношения. Вскоре Е. Ладнов получает звание полковника, назначается министром обороны БНР и становится главой белорусской делегации.

Кузьма Терещенко родился в октябре 1888 г. в Рославском уезде Смоленской губернии в семье зажиточного крестьянина. В годы первой русской революции, будучи членом партии эсеров, он поджег отцовское хозяйство, выступая против собственности на землю. Позже, получив образование, работал агрономом. С началом войны рядовым попал в армию. Там же происходит его белорусизация. Осенью 1917 г. Терещенко становится одним из активных участников белорусского военного движения на Северном фронте и как представитель от железнодорожников Пскова и военных-белорусов делегируется на съезд в Минск. Осенью 1918 г. кооптирован в состав Виленской Белорусской рады. В середине ноября того же года получает назначение литовского правительства на должность комиссара Гродненского повета, но уже через несколько дней приказом министра внутренних дел Литвы его направляют комиссаром в Волковыск. Именно К. Терещенко становится одним из главных оппонентов И. Воронко и проводимой им от имени Министерства белорусских дел политики.

И. Воронко, В. Захарко, П. Кречевский.

Тогда же прошла встреча делегации Временного белорусского национального комитета и комиссара Минского округа В. Рачкевича.

Минский визит Начальника Польского государства в литературе часто представляется едва ли не триумфом федералистской идеи.

Забегая вперед, нужно сказать, что с военной точки зрения этот проект совершенно себя не оправдал. По оценке польского Генерального штаба, большинство солдат и офицеров не имели высокого боевого значения, кроме того, были людьми «с низким уровнем национального самосознания». Единственным лояльным человеком в Военной комиссии сами поляки считали только… самого П. Алексюка.

А еще через два дня, 22 ноября 1919 г., польский Сейм принимает решение о фактическом присоединении оккупированных территорий к Польше.

Вполне возможно, что белорусский премьер имел предварительную договоренность с польской стороной о добровольном роспуске Рады или, по крайней мере, план по нейтрализации своих противников. Но, уже прибыв на место и столкнувшись с организованной оппозицией, он был вынужден отказаться от своих планов.

Позже ключевым вопросом стало выяснение, на чьей же стороне было легитимное большинство членов Рады. В. Ластовский писал, что на третье заседание зарегистрировался 71 делегат, из которых мандаты 16 были признаны недействительными. Это давало кворум в 28 (27) человек. В Юбилейном доме, где заседала сессия, находилось 32 члена Рады и еще 9 кандидатов, которые и были позже кооптированы в состав Рады. На стороне А. Луцкевича, таким образом, выступило меньшинство — 23 делегата.

Уже в начале февраля он встречается с Ю. Пилсудским в Вильно, где среди прочего обсуждает дальнейшую судьбу белорусских военных частей в составе польской армии.

Глава белорусской делегации в Париже Е. Ладнов сообщал ему по этому поводу:

«Я подал официальное заявление в Министерство иностранных дел [Франции. — А. Ч.], и мне ответили, что распоряжение в посольство в Варшаву о выдачи Вам визы послано. Будьте любезны справиться, если нет извещения, телеграфируйте срочно, я немедленно представлю Вашу телеграмму во Франции министру иностранных дел. Происходит что-то загадочное! Письма и телеграммы либо задерживаются, либо вовсе не доставляются. Вам необходимо быть здесь, и чем скорее, тем лучше! Если не получите визы в Париж, просите в Прагу, а оттуда телеграфируйте мне, и Вам виза будет дана. Я предусматриваю в данном случае крайний выход, крайнюю меру. Вас надули, вызвав в Варшаву, удалив таким путем из Парижа. <���…> Здесь враги Ваши старались убедить русские круги, что Вы способствуете полякам аннексировать и разделить Беларусь. Все возможное, чтобы рассеять такие подозрения, я сделал, но прошу и Вас принять необходимые меры. Ваше отсутствие здесь почти гибельно для дела. Париж, а не Варшава решает судьбы народов!.. Вашими сообщениями о расколе и “авантюрах” я подавлен. Случилось то, что я предвидел, предчувствовал, принимал все меры, чтобы предупредить, сознавал всю гибельность партийных и личных счетов в столь ответственный момент… Нужно протестовать против действий поляков, но до Вашего приезда откладываю со дня на день…»