Татьяна Гусарова - Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия

Все эти замечания призваны подчеркнуть важность проблемы критериев. Ведь в действительности права представляют собой не просто признаки сословия, но незримые, а подчас и зримые связи, структурировавшие не только историческую направленность, но и повседневность средневекового общества. Особенное значение они имеют для понимания внутренних границ структуры, в данном случае — нижней границы благородного сословия. Ведь именно на нижней границе привилегированного сословия наиболее вероятна возможность определить степень его открытости или закрытости; именно исходя из нижней границы имеет смысл пытаться давать количественные характеристики; наконец, именно благодаря пониманию того, где именно проведена нижняя граница, можно пытаться оценивать место и роль сословия в структуре общества.

В связи с этим чрезвычайно привлекательным представляется и сам термин «граница», поскольку предполагает наличие живых людей по обе ее стороны, с определенным своим отношением к ней тех и других. Некоторую трудность представляет собой та особенность, что при закрытости сословия эта граница не декларируется, а при открытости имеет склонность к размыванию. В таком контексте тенденции желанного законодателю отражают действительность своеобразно: наличие некоторой разницы между юридической нормой и практикой общеизвестно. Это заведомое несовпадение предусматривается изначально, но случается, что законодатель специально обращает внимание на эту разницу.

Именно по этой причине объектом внимания стали правовые источники, общепортугальский законодательный свод начала XVI в. — Установления Мануэла I [349] Ordenações Manuelinas. Liv. 1–5. Lisboa, 1984 (далее — ОМ). , первая и вторая книги которого появились к 1521 г. [350] Подробнее об этом см.: Espinosa Gomes da Silva N. J. História do Direito Portuguès. V. 1. Fontes do Direito. Lisboa, 1985. P. 207–209. , причем в части законодательства, касающейся специфических привилегий знати, связанных с гербами и близкими к ним материями. Памятуя о том, что средневековая правовая норма освящена авторитетом обычая и традиции, подобное преимущественно юридическое и отчасти геральдическое рассмотрение вполне допустимо. При этом нельзя не отметить, что существует некоторое количество других, собственно геральдических документов того времени, в какой-то мере позволяющих анализировать проблему границы сословия. Но существует опасность узкоспециальной трактовки: геральдические документы созданы коллегией герольдов-профессионалов и адресованы узкому кругу лиц. Поэтому геральдический аспект общегосударственного законодательства, изданного в количестве 1000 экземпляров, обращенного ко всему королевству, влиявшего на все это общество — видится более предпочтительным.

Такой источник не является полной констатацией реальности, отражая в чем-то и пожелания законодателя. Но это не противоречит нашим целям, тем более что речь идет не о реконструкции позднесредневековой правовой нормы, а о критериях пределов португальского благородного сословия, которые в любом случае повлияли на формирование законодательного текста.

Дело в том, что как раз такой подход позволяет попытаться увидеть историческое общество его глазами, понять этот социум на его языке, выявить общие сословные признаки, значимые в первую очередь для него, позволявшие членам этого общества стратифицировать и регулировать в зависимости от них отношения в своем социальном мире.

Но существовал ли для португальской знати общий показатель такого уровня, на котором все несовпадения разных систем исчезали и противоречия снимались? Правомерно ли говорить об общем признаке? Ведь он должен был быть достаточно низким для того, чтобы он относился не к отдельным категориям знати, а объединял все сословие.

Есть основания предположить, что он мог иметь геральдический облик с использованием той специфики геральдики, которая усилилась в позднем Средневековье, а именно ее учетных функций. Гербовые должностные лица были введены в Португалии при первых королях Ависской династии. Функции короля гербов, главы герольдии и его помощников — герольдов и персевантов — были многообразны, но очень скоро стала преобладать обязанность регистрировать благородные фамилии и их гербы. Король Жоан II провел в 1485 г. гербовую реформу и в 1490 г. основал Королевский Надзор ( Guarda Real ). При Мануэле I в начале XVI в. значение знати в целом поднялось [351] Verissimo Serrão J. História de Portugal. V. 1–10. Lisboa, V.3. 1978. P. 247. . Обязанности герольдов в этот период стали еще шире и приобрели преимущественно регистрационный характер. В 1500 г. в этом направлении был реорганизован и Королевский Надзор. В 1509 г. по королевскому повелению начали создавать геральдический свод Livro Grande , более известный как Livro do Armeiro-Mor . Какова была цель этих действий?

Развитие португальского общества и государства в эпоху Ависской династии привело к тому, что в начале XVI в. произошла коренная переориентация национальной знати на корону. Сеньориальные амбиции обновленной знати были подавлены в течение XV века. Одновременно с переориентацией произошла и консолидация сословия в целом. Эта консолидация ускорилась вследствие все более сильного давления со стороны непривилегированных слоев, мечтавших об аноблировании и старавшихся всеми способами достичь заветного престижного статуса. Об этом можно говорить как об общеевропейском явлении, и для Португалии оно также характерно.

Именно этим обстоятельством вызвано появление в законодательстве главы, посвященной, как представляется с первого взгляда, геральдическим вопросам. Каким же в первой четверти XVI в. видится португальское общество законодателю?

Оказывается, в этом обществе есть некие люди, которые пользуются не принадлежащими им гербами. Причем есть два типа таковых: одни берут чужие гербы, т. е. существующие гербы существующих родов, другие каким-то образом изменяют свои собственные гербы [352] ОМ. Livro 2. Tit. XXXVI1. Cap. 5–7. . Кроме того, кое-кто в этом обществе совершенно незаконно, с точки зрения законодателя, пользуется титулом «дон» [353] Ibid. Cap. 11. . Мало того, были и такие, кто выдавали себя за порядочных людей, за фидалгу, не будучи ими [354] Ibid. Cap. 10. , а также те, кто пользовался чужим именем, присваивая его для совершения каких-то своих дел [355] Ibid. Cap. 13. . Все эти нарушения сгруппированы в правовом сознании законодателя по какому-то ясному ему единству и, по его мнению, не могут быть оставлены без внимания закона и требуют обязательной реакции на них.

Отметим сразу же как общую черту, присущую всем этим нарушениям (независимо от того, будет привлекать к этому наше внимание законодатель или нет), то, что речь, надо полагать, всегда идет о присвоении признаков статуса более высокого, чем полагающийся законный, а не более низкого, что было бы странно и необъяснимо.