Фердинанд Шаландон - Алексей I Комнин. История правления (1081–1118)

Зимой 1082 г. норманнская армия развила успех. Поражение Алексея при Диррахии отдавало в руки Гвискарда всю Иллирию — ведь взятие этого города стало уже вопросом времени. После победы Роберт стал лагерем под Деаболисом, откуда продолжал блокировать город [413]. 21 февраля 1082 г. [414]благодаря измене он смог вступить в осажденную крепость. По словам Анны, ворота герцогу открыли венецианцы и амальфитяне, составлявшие большинство населения Диррахия, поскольку убоялись перспективы долгой осады [415]. Согласно норманнским хронистам, город Гвискарду сдал один венецианец за обещание, что тот выдаст за него одну из дочерей [416]. Таким образом, казалось, все благоприятствует норманнскому завоевателю, когда весной 1082 г. он возобновил кампанию. В марше на Константинополь больших трудностей не предвиделось. Сначала Гвискард двинулся на Касторию, полагая впоследствии достичь Константинополя. Положение империи выглядело отчаянным. Все трепетало перед норманнским нашествием, на сторону Гвискарда переходили многие солдаты и командиры [417]. Ему достаточно было подойти к Кастории, чтобы гарнизон сдал ему крепость и все окрестности покорились [418].

Но внезапно новости, пришедшие из Италии, остановили продвижение герцога. Интриги Алексея принесли свои плоды: в государствах Гвискарда вспыхнул грозный мятеж, большинство его вассалов восстало, а Генрих IV, появившись под Римом, собирался наложить на город свою руку. Роберт получил письмо от папы, напоминавшего ему, что своими успехами он обязан церкви, и просившего прийти на помощь против Генриха [419]. Очень похоже, что Григорий VII предлагал Гвискарду императорскую корону, но ничего конкретного на этот счет мы не знаем [420]. Таким образом, Роберта остановили в тот самый момент, когда он считал себя победителем. Он уехал в апреле или мае 1082 г., оставив командование экспедицией Боэмунду [421].

Так ловкие сделки василевса вынудили победоносного герцога Апулии отказаться от выгоды, которую ему принесла победа. Генрих IV не вполне оправдает надежды, которые Алексей возлагал на него; но его появление под Римом избавило империю от грозного врага, а италийское восстание продлится достаточно долго, чтобы удерживать последнего в Италии.

Отъезд Роберта Гвискарда, похоже, повлек за собой изменение плана кампании норманнской армии. Действительно, мы видим, что Боэмунд прекратил продвижение вперед. Вероятно, он выполнял приказы отца, который, должно быть, велел ему в свое отсутствие занять и подчинить западные провинции империи и ждать его возвращения, чтобы идти на Константинополь. Боэмунд выступил из Кастории, чтобы осадить Янину. В этой самой области, по словам автора «Стратегикона», и начались приготовления к восстанию влахов в окрестностях Мецово, когда они узнали в 1066 г. о походе Гвискарда. Из того же источника мы знаем [423], что эти влахи были далеко не покорены и что на их верность империи надежда была слабой. Думаю, можно предположить, что между норманнами и влахами существовало соглашение, так как в противном случае переход Боэмунда из Кастории к Янине, в ходе которого он пересекал горы Граммос, оставляя в тылу целый ряд крепостей, еще находившихся в руках греков, объяснить было бы трудно. Вероятно, зная, что может рассчитывать на влахов, он направился в эту сторону, чтобы приобрести на юге надежную оперативную базу, какой на севере стал для него Диррахий.

Алексей с марта [424]готовился возобновить военные действия; в мае [425]он узнал, что Боэмунд осаждает Янину и разоряет ее окрестности. Анна Комнина, которая теперь становится нашим единственным источником подробных сведений, ничего не сообщает о силах, какие ее отец смог собрать после неудачи в предыдущем году. Осознав после первого поражения, что норманнские ряды прочны, Алексей изменил боевой порядок греческих войск. Кроме того, он придумал бросить на врага колесницы с длинными кольями, чтобы прорывать ряды пехотинцев. Боэмунд, несомненно, получив предупреждение [426], поменял боевой порядок своей армии, и стратагема Алексея оказалась совершенно бесполезной. Как и при Диррахии, греки были разбиты, и Алексей бежал в Охрид. Там он и собрал свои войска заново. Не падая духом, проявив примечательное упорство, василевс немедленно приготовился возобновить борьбу. Поручив Бакуриани реорганизацию остатков армии, он сам отправился набирать новых воинов в долину Вардара — несомненно, из числа турецких колонистов, проявлявших мало готовности защищать империю [427]. Собрав достаточно сил, он вернулся, чтобы дать Боэмунду новый бой близ Арты. Но греки, боевой дух которых подорвали предыдущие поражения, обратились в бегство в самом начале схватки [428]. Алексей вернулся в Константинополь.

Эта серия поражений настолько ослабила византийцев, что Боэмунд мог без нежелательных последствий разделить свои силы, чтобы быстрей занять страну. Жители, полагая, что империя пала окончательно, переходили на сторону норманнов. Даже Охрид, очаг эллинизма в этой области и место жительства архиепископа Болгарского, принял сторону врага [429].

В то время как Боэмунд сам отправился в эту важную крепость, он послал Петра Алифу, который вскоре поступит на службу к Византии и станет в Константинополе родоначальником прославленного рода, занять оба Полоба. Тогда же Рауль де Понтуаз обосновался в Скопье [430], крепости, господствовавшей над верховьями Вардара. Боэмунд, закрепившись в Охриде, не смог захватить цитадель, которую оборонял армянин Ариев. Он потерпел неудачу под Острово, но занял Верию, Сервию [431], Воден и Моглены, где оставил гарнизоны. Потом он направился в долину Вардара и стал лагерем в Белых Церквях (Άσπραι Έκκλησίαι) [432], где провел три месяца. Тем временем греческие войска, недостаточно сильные, чтобы снова пытать счастья в бою, вели наблюдение [433].

В то время как Боэмунд занимал таким образом страну, не был пассивным и Алексей, и я думаю, что именно результатом его интриг надо считать заговор трех высших норманнских вождей — Рауля де Понтуаза, Ренальда [434]и Вильгельма [435]. Когда он был раскрыт, двух из этих заговорщиков схватили и казнили, одному Раулю де Понтуазу удалось добраться до Константинополя, где он поступил на службу.

Продолжив завоевания, Боэмунд поочередно занял Пелагонию, Цивиск [436]и Трикалы. Из Трикал он послал войска к Лариссе, где хотел зазимовать. Он лично пришел осаждать этот город, который, обороняемый Львом Кефалой, держался шесть месяцев [437]. Кампания, основные черты которой я только что перечислил, сделала Боэмунда хозяином всей горной местности, включающей Албанию и Фессалию; должно быть, эта кампания пришлась на лето и осень 1082 г., а осаду Лариссы он начал в начале зимы [438].