Фердинанд Шаландон - Алексей I Комнин. История правления (1081–1118)

Алексей поручил Бакуриани остановить вторжение. Первое столкновение произошло под Белятово и стало катастрофическим для греков; в числе убитых оказались великий доместик и его помощник Врана. Это поражение византийцев отдало печенегам все верховья Тунджи и открыло им дорогу на Адрианополь [515].

Немедленно был вызван из Азии Татикий и отправлен в Адрианополь, чтобы организовать армию. Войскам пришлось заплатить годовое жалованье. Алексей, оставив дела в Малой Азии, вернул из Кизика Умбертопула и его франков и велел соединиться с Татикием. Находясь в месте слияния Марицы и Тунджи, Адрианополь имел большое стратегическое значение: он контролировал дороги, которые с Балкан шли в Константинополь; он представлял собой естественный плацдарм для любого похода, направленного хоть в верховья Марицы, хоть в долину Тунджи. После того как Умбертопул соединился с Татикием, византийские войска двинулись вперед. Они поднялись вверх по долине Марицы вдоль подножия Родопских гор, ныне Деспотодаг, которые как отрог Балкан окаймляют долину реки с запада. Татикий поставил перед собой задачу прикрыть Филиппополь. Печенеги, опасаясь оставлять в тылу столь сильную крепость, попытались ее захватить, но пока это им не удалось [516]. Татикий стал лагерем под Блисном [517], между Филиппополем и Адрианополем. Первая победа над отрядом печенегов открыла ему ворота в город. Он немедленно двинулся навстречу главным силам неприятельской армии, которая из Белятово направилась к Филиппополю. Появление греческих войск стало неожиданностью для варваров, не решившихся на них напасть; печенеги беспрепятственно отступили к Балканам, потому что у Татикия не было конницы, чтобы организовать погоню [518]. Поэтому он вернулся в Адрианополь, поручив его охрану франкам, и распустил остаток войск по квартирам [519].

Алексей столкнулся тогда с теми же финансовыми трудностями, что и во время поражения при Диррахии. Скудость казны вынудила его прибегнуть к мере, которая в свое время позволила его брату Исааку прислать ему деньги, и он вознамерился изъять церковное имущество. Но этот замысел вызвал такие протесты, что василевсу пришлось от него отказаться.

Главой церковной оппозиции был Лев, епископ Халкидонский. Алексей не простил ему сопротивления, и одна неосторожность прелата позволила василевсу выместить на нем злобу. Лев отстаивал свои идеи в резких выражениях, вызвавших настоящий скандал. Он по оплошности допустил несколько неосмотрительных слов в письме, попавшем в руки Алексея, и был вызван на суд синода. Анна Комнина [520]и Никита Хониат [521]коротко говорят, что Лев, обвиненный в еретических представлениях о почитании икон, был приговорен к низложению. Но другие документы позволяют рассмотреть это дело во всех подробностях. Акты собора, созванного ради этого, опубликовал Монфокон [522]. Вел дебаты сам Алексей, и нигде в другом месте мы лучше не увидим, как василевс понимал свою роль защитника православия. Для начала он вознес хвалу вере и напомнил о необходимости хранить эту драгоценную святыню в целости; такая роль поборника православия причитается государю; поэтому он, хоть и был готов выступить против врагов, угрожающих его землям со всех сторон, пожелал сам вести дебаты [523].

Собор был созван в большом триклинии Влахернского дворца; как и в деле Итала, и в собрании участвовали не только духовенство, но и сенат.

Рядом с архиепископами Никомедии, Гангр, Фессалоник, Неокесарии, Лаодикеи, Коринфа, Афин и т. д., игуменами больших монастырей Константинополя и окрестностей мы видим всех высших сановников империи: великого доместика, вероятно, Адриана Комнина [524], севаста Георгия Палеолога, севаста и протостратора Михаила Дуку и т. д., а также ипата философов, которым тогда был Феодор Смирнский.

Вся дискуссия развернулась о том, какой культ подобает иконам, а тот факт, который на самом деле вызвал протест со стороны Льва, обошли молчанием. Еще раз обсудили, следует ли почитать иконы σχετικώς [относительно (греч.)] или λατρευτικώς [служебно ( греч .)] [525]. Весь собор высказался за то, чтобы почитать их σχετικώς. Впечатление, какое произвела эта история, мы можем понять глубже благодаря одному любопытному документу. Это диалог, написанный Евстратием, епископом Никейским [526]. Он выводит на сцену двух персонажей — Филосинефа и Филалефа. Первый, возвращаясь из дворца, где рассматривали дело, объясняет ситуацию второму, и становится ясно, что Льва преследовали только за «неловкие и неосмотрительные выражения», допущенные в письме. Вот как роль Льва характеризует г-н Успенский [527]: «Лев отстаивал ту мысль, что вещество, из которого делаются священные изображения, остается священным предметом даже и после того, как уничтожен лик угодника или Христа; такое мнение равносильно было порицанию правительства царя Алексея за употребление на государственные нужды церковных предметов. Итак, переведенный на догматическую почву вопрос, поднятый Львом, сводится и в Диалоге к определению понятий σχετικώς и λατρευτικώς». В результате этого собора Лев был низложен и сослан в Созополь Понтийский [528].

Война с печенегами возобновилась в следующем году. Должно быть, Алексей счел, что византийская армия уже добилась решающего успеха и что военная демонстрация Татикия отбила у печенегов всякую мысль о возвращении. В самом деле, Анна не упоминает ни о каких приготовлениях к обороне зимой 1086–1087 гг. Весть о вторжении весной 1087 г. должна была застать василевса врасплох, ведь мы видим, что варвары смогли пройти дальше Адрианополя и достичь Хариополя [529], оказавшись в дневном переходе от Родосто и не встретив сопротивления. Представляется вероятным, что войска, стоявшие гарнизонами в городах захваченной области, не успели собраться, чтобы попытаться остановить печенегов, численность которых, если верить Анне, достигала 80 тыс. человек. К печенегам примкнул Шаламон, свергнутый король Венгрии, и его сторонники. Изгнанный в 1074 г. из своего государства, оставленный женой Юдифью — сестрой Генриха IV, Шаламон вступил в союз с печенегами, чтобы предпринять генеральное наступление на Византию, может быть, в надежде создать для себя новое королевство [530].

Византийские войска выступили, только когда варвары были уже в Хариополе. Мне кажется несомненным, что целью захватчиков был Константинополь. Как некогда Олег, Игорь, Святослав, они, должно быть, мечтали завоевать этот город, сказочные богатства которого помрачали воображение всех его соседей-варваров. Греками командовал Николай Маврокатакалон, они встали в Памфиле, между Дидимотикой и Родосто; вынужденные отступить, они отошли на юг, к Кули, на дороге из Эноса в Константинополь. Преследуемый врагами, Маврокатакалон с неохотой принял бой; печенеги были обращены в бегство и оставили на поле боя мертвыми своих вождей Челгу и Шаламона.