Фердинанд Шаландон - Алексей I Комнин. История правления (1081–1118)

Должно быть, Бодин расширял владения прежде всего на восток, а ведь мы видим, что в 1091 г. сербскую границу обозначала Ситница [636]. Значит, вероятно, границей служили горы, отделявшие бассейн Дрина от притоков Моравы [637]. С другой стороны, согласно попу Дуклянину, Бодин дошел до Рашки [638]и назначил в эту область двух жупанов [639].

В течение всего этого периода Иоанн Дука непрестанно боролся с Бодином и даже сумел взять его в плен. Впрочем, видимо, вскоре он его отпустил, поскольку в 1091 г. сербский князь был на свободе [640].

Такой была ситуация к 1091 г., когда Алексей узнал о приготовлениях сербов к новому восстанию. Но тут дело становится особо запутанным. Начиная с 1090 г. Анна Комнина упоминает Бодина всего дважды и чаще всего в качестве вождя сербов называет Вукана [641].

Согласно попу Дуклянину, Вукан был жупаном Рашки [642], но у этого автора он до самой смерти Бодина играет очень скромную роль.

Основываясь на «Алексиаде», один русский ученый, г-н Петров, в очерке, посвященном Бодину [643], выдвинул гипотезу, что Вукан и Бодин — одно и то же лицо. Вот его доводы.

Судя по «Алексиаде», Вукан с 1090 г. играл ведущую роль. Однако мы знаем, что во время первого крестового похода королем сербов был еще Бодин [644]. Как объяснить, что он настолько отступил на задний план перед одним из своих жупанов? С другой стороны, Анна никогда не изображает Вукана подчиненным Бодина; напротив, она представляет его независимым. Он заключает мир с Алексеем, выдает ему заложников, посещает василевса вместе со своими самыми высокопоставленными родственниками, со своими жупанами; словом, Анна изображает его государем далматов [645]. Подданных Вукана Анна называет теми же словами, какие использует, говоря о подданных Бодина [646].

Когда Вукан упоминается впервые, Анна представляет его как известное лицо, не говоря, кто он такой; правда, наряду с ним она упоминает Бодина [647]. Территория, где командует Вукан, граничит с территорией империи. Это следует из письма Алексея племяннику [648]: мы видим, что Вукан командует в области, соседней с Диррахием, а также в окрестностях Ускюба, где собирается действовать Алексей, то есть во владениях Бодина. Наконец, несколько раз Анна говорит о Вукане так, словно это тот же самый человек, что и Бодин. Бодин, не желая оставаться в пределах своего государства, — говорит она, — постоянно совершал набеги на деревни, соседние с Далмацией, и включал их в свои владения. Проведя одиннадцать лет [649]в Диррахии, Иоанн Дука отобрал у Вукана великое множество крепостей и послал василевсу много далматских пленных; наконец, в ожесточенном сражении он пленил самого Бодина [650]. С другой стороны, Анна говорит, что ее отец в 1091 г., узнав о мятеже Бодина, написал Иоанну Комнину, дуке Диррахия: «Тебе же следует самому явиться с докладом о положении во вверенной тебе области (ибо я опасаюсь злых умыслов против нас со стороны Вукана) и сообщить мне о положении в Далмации и о том, соблюдает ли Вукан условия мирного договора (ведь до меня ежедневно доходят неблагоприятные вести о нем)».

Жителям же Диррахия Алексей написал: «Узнав, что Вукан вновь злоумышляет против меня, я выступил из Византия [Константинополя], чтобы укрепить узкие долины между Далмацией и нашим государством» [651].

Из этих различных текстов г-н Петров сделал вывод, что Вукана и Бодина надо отождествить. Я не разделяю его мнения. В самом деле, мы видим, что все эти кампании происходили в горном районе бассейна Марицы; а ведь Рашка, где командовал Вукан, была расположена как раз на склонах Балканских гор.

Все, что рассказывает о Бодине поп Дуклянин, дает понять, что первый был занят прежде всего подчинением соседней области Скутари, и он упоминает всего один поход Бодина в горы Севера — именно затем, чтобы назначить Вукана в Рашку. Мне кажется очень вероятным, что Вукан сделался почти независимым либо когда Бодин попал в плен к грекам, либо во время долгого похода последнего на Рагузу. Видимо, Бодин в большей или меньшей степени признал его самостоятельность, и оба вождя вступили в союз против греков. Ничего удивительного нет и в том, что Вукан вел себя по отношению к Алексею как абсолютный монарх. Нельзя отождествлять их с Бодином и просто на основании того, что их подданные назывались одинаково. У Анны смысл слова «Далмация» очень расплывчат, она так называет государства Михаила и Бодина, притом что Бодин правил именно на территории, занятой Вуканом [652]. Письмо Алексея [653]Иоанну Комнину тоже не столь убедительно, как думает г-н Петров. Василевс просит у племянника сведений о государстве Далмации, а также о Вукане, и это два разных вопроса. Он называет далматами подданных Бодина, о мятеже которых узнал. Смысл письма Иоанну таков: «Я узнал о мятеже далматов Бодина [654]и опасаюсь, как бы Вукан не примкнул к ним». Та же мысль обнаруживается и в письме жителям Диррахия. Кроме того, Анна Комнина позаботилась отделить Вукана от Бодина [655]. Она говорит, что Дука напал на Бодина, занявшего ряд деревень в империи, отнял у Вукана несколько крепостей и взял Бодина в плен. Это место кажется мне однозначным. Наконец, добавлю: не надо придавать слишком много значения тому факту, что Анна, впервые упоминая Вукана, говорит о нем как об известном лице [656], поскольку там она упоминает его мимоходом, а когда собирается писать о нем несколько подробней, уточняет его положение как вождя сербов [657].

Таким образом, аргументы, которые г-н Петров извлек из «Алексиады», чтобы отождествить Вукана и Бодина, не кажутся мне достаточно убедительными. Поп Дуклянин говорит о Бодине как о жупане Рашки; у нас нет оснований ему не верить; ведущая роль, какую Вукан играл в войне с греками, просто может служить доказательством, что он стал независимым. Но отождествлять его с Бодином мы не имеем права.

К моменту, до которого мы дошли (1091 г.), Алексей только что сменил дуку Диррахия — Иоанна Дуку. Он назначил его великим друнгарием флота и поручил идти в поход на Чаху [658]. Его преемником стал Иоанн Комнин, сын севастократора [659]. Через некоторое время после этого назначения Алексей узнал, что сербы неспокойны. Он выехал в Филиппополь, где получил письмо от архиепископа Болгарского, предупредившего его об измене племянника. Эта весть поставила Алексея в сложное положение: покарав виновного, он мог поссориться с его отцом, севастократором, влияние которого было велико, а с другой стороны, не приняв строгих мер, рисковал столкнуться с опасным мятежом. Алексей решил, прежде чем наказывать, сам разобраться в обоснованности доноса. Он вручил великому этериарху [660]Аргиру Караце послание, в котором просил племянника прибыть к нему, чтобы обсудить меры, какие следовало принять против сербов; в то же время, не исключая варианта, что Иоанн, поняв, что разоблачен, откажется подчиниться, он назначал Карацу дукой Диррахия и передал ему акт, которым повелевал городским властям ему подчиниться.