Фердинанд Шаландон - Алексей I Комнин. История правления (1081–1118)

Севастократор в Константинополе узнал об обвинениях, предъявленных сыну. Он немедленно написал Иоанну, призвав его подчиниться приказам императора, в то время как сам отправился к брату. Последовали сцены бурных объяснений между Алексеем, Исааком и Адрианом. Севастократор обвинил своего брата Адриана, что тот и есть автор доноса. Тем временем к дяде прибыл Иоанн. Алексей не пожелал заходить слишком далеко и простил племянника, отослав его обратно в Диррахий [661].

Еще находясь в Филиппополе, Алексей узнал о новом заговоре. Я уже говорил о Феодоре Гавре, который отбил Трапезунд у турок и постепенно стал независимым. Император его признал и, чтобы обеспечить его верность, добился передачи себе его сына Григория Гавры; воспитав его в Византии, он обручил его с одной из дочерей севастократора [663]. Через некоторое время [Феодор] Гавра вступил в повторный брак — с аланской принцессой, кузиной жены севастократора, сделав тем самым задуманный брак [сына] невозможным [664]. Алексей тем не менее хотел оставить молодого человека в заложниках и обручил его с одной из своих дочерей. Гавра похитил сына; беглец был пойман и возвращен в Константинополь, где стал жить, страдая от своей участи. Во время пребывания Алексея в Филиппополе он задумал бежать и заручился поддержкой нескольких людей. Заговор был раскрыт, и главные виновники заточены в разных крепостях. Впрочем, наказание Григория Гавры, видимо, продолжалось недолго, коль скоро через несколько лет он женился на Марии, дочери Алексея. Этот брак оказался неудачным и был расторгнут [665].

Два этих дела на некоторое время задержали Комнина в Филиппополе; как только с ними было покончено, он вернулся к своим планам, направленным против сербов. В походе, предпринятом им тогда, он ограничился осмотром горного района, простиравшегося между владениями сербов и греков, предпринял укрепление и организацию охраны всех проходов, по которым враг мог проникнуть на земли империи, и как только граница стала защищенной, вернулся в Константинополь [666].

Следующей весной возобновилась война с Чахой [667]. Турецкий вождь не пал духом от прошлогодней неудачи. По словам Анны, он принял титул царя — несомненно, султана, и сумел снарядить в Смирне значительный флот. Поход Далассина мало помог грекам, но мы видим, что после побед над Чахой Далассин осадил Митилену. Весной 1092 г. с ним соединился Иоанн Дука, шурин Алексея, пришедший к нему на помощь с греческим флотом.

Чаха не дал поражению себя обескуражить и немедленно вновь принялся разорять греческие провинции, воспользовавшись тем, что флот ушел к Криту. Отправив против него Далассина, Алексей вступил в переговоры с зятем Чахи, Кылыч-Арсланом, султаном Никеи, которому открыл честолюбивые планы тестя, задумавшего напасть на Никею; Кылыч-Арслан позволил себя убедить, и пока Чаха осаждал Авид, где находились таможенные конторы империи, которые проверяли все товары, поступающие из Средиземноморья, Кылыч-Арслан выступил с довольно многочисленным войском. Он свиделся с тестем, которого, по словам Анны, поразил мечом. Впрочем, Чаха не замедлил выздороветь и вернуть государство под свою власть; в 1097 г. он возобновил войну [668].

Вследствие этих событий Кылыч-Арслан заключил договор с Алексеем, и побережья вновь стали спокойными.

В то время как Далассин был занят этими делами, греческий флот получил приказ предпринять новый поход [669]под командованием Дуки.

В самом деле, налоговое бремя вызвало восстания, вспыхнувшие одновременно в двух очень отдаленных точках империи. На Крите и на Кипре два вождя, Карик и Рапсомат, объявили себя независимыми.

До сих пор источниками для рассказа о походе на Крит для нас были только Анна [670]и Зонара [671]; теперь их дополнил Николай Мефонский, который в своем «Житии святого Мелетия» [672]приводит об этом некоторые сведения.

Возвращенный грекам Никифором Фокой в 960 г. остров Крит имел для греков очень большое значение благодаря своему положению. Следовало опасаться, что, если восстание разрастется, с повстанцами в союз вступят турки. Поэтому был отправлен греческий флот под командованием Дуки. Он остановился в порту Негропонта, полагая, что до Крита оттуда добраться проще. Если верить Николаю Мефонскому, святой Мелетий якобы призвал великого друнгария не идти на риск столкновения и вступить с Кариком в переговоры. Дука якобы последовал этому совету; вскоре он узнал о смерти мятежника и без труда вернул остров. Надо учесть, что этом рассказе есть доля легенды, но видно, что Николай Мефонский косвенно подтверждает сообщение Анны, что жители восстали против Карика и передали остров грекам, восстановившим свою власть без борьбы.

С Крита Дука направился к Кипру, чтобы подавить восстание. Этот поход вызвал больше трудностей; сначала греки заняли порт Керинес [673]на северном побережье острова, но не смогли настичь повстанцев, отступивших во внутренние горы за Никосию. Через недолгое время, покинутый сторонниками, Рапсомат был вынужден сдаться. Кипр был очень важен для греков, потому что, лишившись владений в Сирии, они благодаря Кипру могли по-прежнему контролировать море. Поэтому Алексей, чтобы замирить остров, решил назначить туда губернатором доверенного человека. Его выбор пал на стратопедарха Евмафия Филокала [674], который поочередно побывал магистром, великим дукой, или адмиралом флота, и претором Эллады и Пелопоннеса. Алексей, желая сделать Кипр важным стратегическим пунктом, рассчитанным на то, чтобы служить оперативной базой для греческих флотов, если бы им пришлось воевать в восточной части Средиземного моря, вверил Филокалу флот и дал войска в достаточном количестве, чтобы занять остров.

Эти события заполнили 1092 г. и, возможно, также часть 1093 г., хотя Анна или Зонара не дают нам возможности выстроить точную хронологию. Во время этих разных походов Алексей оставался в Константинополе. В 1093 г. новое вторжение сербов, продвинувшихся до Липения [675], напомнило ему о границе. Анна не упоминает ни о каком походе сербов в 1092 г., она рассказывает только о борьбе с Чахой. Вероятно, состояние постоянной враждебности, существовавшей между сербами и греками, не прекращалось, и набеги сербов должны были продолжаться. Вукан не посмел дать грекам бой, он попросил о мире и предложил заложников, прежде чем император достиг Скопье [676]. В свое оправдание он обвинил греческих должностных лиц пограничных горных областей, что они якобы вынуждали его напасть на империю. Поскольку природа этой местности делала серьезный поход очень трудным для греков, Алексей довольствовался обещаниями Вукана и вернулся в Константинополь [677]. Вукан, избавившись от греков, воздержался от исполнения своих обязательств и, возобновив в 1093–1094 гг. нападения, нанес полный разгром Иоанну Комнину, дуке Диррахия. Весть о своем поражении привез в Константинополь сам Иоанн.