Фердинанд Шаландон - Алексей I Комнин. История правления (1081–1118)

Тем временем Вукан занял всю горную область, где находится Вране. Алексей, получив в феврале 1094 г. сообщения об этом, решил предпринять большой поход против него [678].

По дороге его остановило раскрытие нового заговора [679]. Судя по очень расплывчатым сведениям, какие дают Зонара и «Алексиада», заговорщики занимали самое высокое положение в обществе. Их вождем был Никифор Диоген, сын свергнутого императора; с ним объединились Кекавмен Катакалон, зять самого Алексея Михаил Таронит и императрица Мария, которая, желая отомстить за нарушение Алексеем слова в отношении ее сына, а может быть, и за собственное уязвленное самолюбие, поддержала заговорщиков своим положением и именем. Несколько попыток убить Алексея оказались неудачными. Комнина осведомили о планах заговорщиков почти сразу после его отъезда из Константинополя. Масштаб заговора, высокое положение обвиняемых вынудили его долго колебаться [680]. Он пытался через посредство своего брата Адриана переубедить заговорщиков и заставить их отказаться от их планов, но, осознав тщетность своих усилий, решился на их арест. Трех главных обвиняемых, Никифора Диогена, Катакалона и Михаила Таронита, он приговорил к заключению и конфисковал их имущество. Что касается остальных, он решил их игнорировать — то ли потому, что опасался скомпрометировать императрицу Марию [681], то ли потому, что они имели слишком высокий ранг, так что посягательство на них могло стать опасным для него самого [682].

Это дело задержало Алексея до июня (дня Петра и Павла, 29 июня).

После этого армия вновь тронулась в путь; при ее приближении Вукан, опасавшийся, что не сможет противостоять многочисленному войску Алексея, попытался вступить в переговоры, и император, который не очень хотел втягиваться в долгую и опасную войну в момент, когда ему сообщили о приближении половцев, принял заложников и вернулся в Константинополь [683].

Во время похода на Вукана до императора дошли дурные вести из Подунавья. По словам Анны [684], в Константинополе самозванец выдавал себя за Льва, сына Романа Диогена; поскольку ему удалось привлечь в столице некоторое количество сторонников, хотя Феодора, сестра Алексея и жена Льва, отрицала его идентичность, василевс заключил его в тюрьму в Херсонесе. Там мнимый сын Диогена якобы вошел в контакт с половцами, часто наведывавшимися в Херсонес по торговым делам, бежал к ним и укрылся у них. Этот рассказ выглядит очень правдоподобно, только Анна противоречит сама себе. Она говорит [685], что Лев, сын Диогена, был убит под Антиохией в бою с турками, когда дукой Антиохии был Исаак, то есть до восшествия Алексея на престол, а несколькими страницами выше [686]рассказывает, что ее отец, став императором, совершенно особо благоволил к этому самому Льву. Два этих факта согласовать невозможно. Но вопрос куда более запутан. Несторова летопись [687], достаточно точная в рассказе обо всем периоде, каким занимаемся мы, упоминает за 1095 г. поход половцев на империю с целью восстановить на престоле Девгеневича, подтверждая рассказ Анны, сказавшей, что император захватил мятежника и велел выколоть ему глаза. А ведь русские анналы [688]упоминают этот мятеж сына Диогена только в 1114 г., во время похода русских на берега Дуная, с другой же стороны, мы знаем, что Боэмунд взял с собой во Францию сына Диогена [689].

Оба сына Диогена подняли мятеж поочередно? Или первый был самозванцем, как утверждает Анна? Или имел место один-единственный мятеж, а русские летописи отнесли к 1114 г. событие, случившееся на двадцать лет раньше? Определенный ответ на эти вопросы дать невозможно.

После бегства из Херсонеса сын Диогена укрылся у половцев, готовившихся к походу на Византию. Греки не забыли, какой ужас наводили на них разные нашествия варваров, и при вести о приближении половцев повсюду распространился страх. В этих тяжелых обстоятельствах Алексей собрал на общий совет ведущих полководцев, своих родственников и приближенных. Обсуждали, надо ли идти навстречу врагу. Все еще слишком хорошо помнили о поражении при Дристре, и совет не одобрил планы Алексея. Император не хотел создавать впечатления, что принимает решение под личную ответственность вопреки мнению большинства, и прибегнул к любопытной процедуре. Он велел написать на двух дощечках следующие вопросы:

Пойдут ли на половцев? — Похода не будет?

Потом в присутствии представителей духовенства и армии обе дощечки торжественно положили на алтарь святой Софии. На следующий день туда вернулись, и тот, кто возлагал оба документа, взял из них один, якобы наугад, и прочел вслух ответ, вдохновленный Богом. Такой обычай часто практиковался в Византии [690], и понятно, какую выгоду мог извлечь из него василевс, чтобы добиться своего под видом повиновения воле Бога. Естественно, судьба проявила благосклонность к желаниям Алексея, и решение о походе было принято. Армия немедленно выступила и направилась к Анхиалу на черноморском побережье. Именно там Алексей узнал, что половцы идут и скоро появятся. Он немедленно начал занимать войсками балканские проходы; убедившись, что меры приняты, он вернулся в Анхиал.

Вскоре один влах [691]сообщил ему, что половцы перешли Дунай и намерены напасть на Адрианополь. Император немедленно созвал всю местную знать и поручил ей охранять город. В то же время он приказал Монастре и Константину Евфорвину попытаться внезапно напасть на половцев с тыла. Варвары, проводниками которых стали влахи, сумели перейти Балканы, не встретив греческих войск, и неожиданно появились перед Голоей. Население пограничных провинций повело себя так же, как во время вторжения печенегов, и приняло сторону захватчиков; несомненно, оно не простило василевсу репрессий после последнего восстания. Сначала половцы направились к Анхиалу; но поскольку этот город, с одной стороны защищенный морем, а с другой окруженный болотами, был почти неприступен, они вернулись к первоначальным планам и двинулись на Адрианополь, который не последовал примеру Голой и оказал варварам сопротивление. Под его стенами произошли яростные сражения между половцами и гарнизоном под командованием Вриенния, которые, однако, остались безрезультатными. Император, находясь в безопасности в Анхиале, опасался, как бы город не попал во власть осаждающих, и готовился оказать ему помощь, когда мнимый сын Диогена, которого обманом выманили в одну из окрестных крепостей, был захвачен в плен. Его отправили в Константинополь и ослепили.

После этого Алексею не стоило большого труда восторжествовать над варварами, которые без вождя перестали следовать какому-либо плану и разбрелись, чтобы грабить страну. Греки легко разбивали шайки кочевников, которые рассеялись по всей области и занимались только грабежом и захватом добычи. Варвары бежали через Железные ворота [692].