Николой Крадин - Империя Хунну

В-шестых, вследствие ряда объективных причин (возрастные отличия, разница в происхождении и пр.) можно предполагать наличие среди дружинников расслоения на так называемую «старшую» и «младшую» дружину. Скорее всего, именно представители «старшей» дружины ведали основными функциями по охране и управлению ставкой и хозяйством шаньюя.

В этой связи, возможно, часть из упоминаемых в китайских летописях хуннских титулов может быть отнесена к так называемой «старшей дружине». Наиболее вероятно это в отношении должностей сянго — упоминаемого в 121 г. до н. э. среди титулованных хуннских пленников [632] Материалы 1968: 87–88. , а также сяньфэна или сяньбана — «главного помощника». Данный термин перечисляется среди прочих титулов — должностей в известном описании политической системы хунну Сыма Цяня [633] Лидай 1958: 17; Материалы 1968: 40. . Еще раз должность помощника упоминается в « Ши цзи » под 119 г. в списке захваченных хуннских вождей и старейшин во время похода китайского военачальника Хо Цюйбина в степь [634] Материалы 1968: 92. .

Еще один термин, к которому, возможно, применимо вышесказанное — титул чэнсяна . Согласно изысканиям B.C. Таскина, в китайской бюрократической терминологии данный титул обозначает главного помощника императора [635] Материалы 1973: 140 прим. 37. . Применительно к хунну он упоминается только один раз под 59 г. до н. э., когда сообщается, что правый (!) чэнсян был отправлен с карательной экспедицией против племени юйцзянь [636] Лидай 1958: 209; Бичурин 1950а: 85; Материалы 1973: 31. .

Не исключено, что к этой же категории лиц необходимо отнести так называемого чанши (букв, «старший историк»), переводимого на русский язык как «старший делопроизводитель ставки» (по B.C. Таскину) или «правитель дел» (в варианте Н.Я. Бичурина) [637] Лидай 1958: 191; Бичурин 1950а: 76; Материалы 1973: 21. , специального человека, отвечающего за прием иностранных делегаций [638] Лидай 1958: 46–47; Бичурин 1950а: 68; Материалы 1968: 56. .

Помимо номадов к категории служилой аристократии следует отнести иммигрантов из Китая, ставших советниками при шаньюевом дворе либо удостоившихся других рангов в административной иерархии империи. Этот слой служилой знати мог формироваться тремя главными способами.

(1) За счет перебежчиков из Китая (реже из других земледельческих государств), недовольных политикой китайского императора или в чем-либо провинившихся перед ханьской администрацией. Первые перебежчики появились еще в период Борющихся царств [639] Eberhard 1969: 75. . При шаньюе Модэ одним их первых был Синь, носивший титул Хань-вана, перебежавший на сторону Модэ уже к 200 г. до н. э. Примеру Синя последовали многие другие китайские военачальники, недовольные жесткой политикой Гао-ди (Чжао Ли, Ван Хуан, Лу Вань и др.). Можно считать, что, как правило, пики иммиграции в степь приходились на периоды смут или репрессий в Китае [640] Лидай 1958: 18–19, 32–33, 245–246; Бичурин 1950а: 51–53, 60–61, 105–106; Материалы 1968: 41–42, 49; 1973: 56–57, 115–116. .

(2) Из евнухов, входивших в состав сопровождения китайских принцесс, выданных замуж за хуннских шаньюев. Самым знаменитым из них оказался Чжунхан Юэ [641] Лидай 1958: 30–32; Бичурин 1950а: 57–60; Материалы 1968: 45–47. .

(3) Из перевербованных плененных китайских военачальников и дипломатов. Наиболее известны из них отважный Ли Лин, которому посвящен специальный раздел в 54-м цзюане « Хань шу » [642] Материалы1973: 109–117; см. также: Watson 1974: 41. , Эршиский военачальник, казненный впоследствии при шаньюе Хулугу [643] Лидай 1958: 190–191;Бичурин 1950а: 75–77; Материалы 1973: 20–22. .

Как ни странно, китайские иммигранты оказались очень полезными консультантами хуннских шаньюев. Пик влияния китайских советников приходится на II — первую четверть I в. до н. э. Они обучали номадов китайской тактике военного дела [644] Материалы 1973: 115. , ведению земледельческого хозяйства [645] Лидай 1958: 204; Бичурин 1950а: 77–78; Материалы 1973: 23–24. . Чжао Синь (возможно, по происхождению хунн или метис) убедил шаньюя Ичисе применить против ханьцев партизанскую стратегию заманивания противника в степь [646] Лидай 1958: 44–45; Бичурин 1950а: 65–66; Материалы 1968: 53–54, 90; Сыма Цянь 1984: 642. , а Чжунхан Юэ научил Лаошан-шаньюя иероглифической письменности, основам придворного этикета и администрирования. Последний являлся активным проповедником неприятия номадами культурных ценностей ханьцев, поскольку это, по его мнению, развращало номадов и подрывало военную мощь империи [647] Лидай 1958: 30–32; Бичурин 1950а: 47–49; Материалы 1968: 45–47. .

Однако большинство китайских перебежчиков способствовали внедрению китайской культуры и идеологии, политической традиции и административной практики в чуждую для земледельцев этнокультурную среду. Столь же высока была роль иммигрантов с юга и в других империях кочевников [648] Franke 1987: 96. . Достаточно упомянуть таких крупных деятелей, как Хань Яньхуэй при Абао-цзи, Ян Пу при Агуде, Елюй Чуцай при Чингисхане и Угэдэе.

Советники-китайцы кормились при ставке шаньюя. Между ними подчас разворачивались интриги и борьба за место под солнцем [649] Лидай 1958: 191; Бичурин 1950а: 76; Материалы 1973: 22, 115. , иногда они принимали участие в интригах между хуннской знатью [650] Лидай 1958: 204; Бичурин 1950а: 77; Материалы 1973: 23. . Наиболее отличившимся жаловались титулы, скот и кочевья в управление. Вэй Люй хвастался перед своим бывшим соотечественником: «Я… незаслуженно удостоился здесь великих милостей [шаньюя], был пожалован титулом вана [и сейчас] имею несколько десятков тысяч народа, а мои лошади и скот заполнили горы, вот насколько я богат и знатен» [651] Материалы 1973: 102–103. .

Кое-кому даже доверялись целые народы. В 10 г. н. э. ряд крупных китайских военачальников из Западного края перешел на сторону хунну. Двое из них были удостоены пышных титулов « ухуань ду цзяньцзюнь » («главнокомандующий над ухуанями») [652] Лидай 1958: 246; Материалы 1973: 56–57. . Знаменитый китайский полководец Ли Лин был женат на дочери шаньюя, имел специальный титул юсяо-вана [653] По Н.Я. Бичурину, Ли Лин имел титул чжуки-князя (т. е. сянь-вана ) [1950а: 351]. Однако это какая-то неточность, поскольку данный титул давался только ближайшим кровным родственникам шаньюя, как правило, будущему наследнику престола. и являлся наместником в «земле Хагяс», т. е. в Хакасско-Минусинской котловине. Лишь для важнейших вопросов он вызывался в ставку шаньюя [654] Материалы 1973: 115–116. .

Правда, Ли Лин сильно переживал отрыв от родины. До наших дней дошло полное грусти его стихотворное описание своей жизни на чужбине: «Весь день я не вижу никого, одно отродье лишь чужое. В кафтане кожаном и юрте войлочной, чтобы защитить себя от ветров и дождей. Вонючая баранина, кумыс — вот чем свой голод, жажду я утоляю… Я ночью уже спать не могу и, ухо склонив, слышу где-то вдали переливы свистулек кочевников. Здесь кони пасутся и жалобно ржут, так звонко и резко в своих табунах» [655] Алексеев 1958: 157. .