Николой Крадин - Империя Хунну

Жизнь простых хуннских скотоводов плохо отражена в китайских письменных источниках. Но она вполне сопоставима с описаниями центральноазиатских номадов более позднего времени. Сравним образ жизни хунну, описываемый китайскими хронистами, с данными более поздних авторов. В самом начале своего знаменитого 110-го цзюаня « Ши цзи » Сыма Цянь пишет о кочевниках хунну: «Мальчики умеют ездить верхом на овцах, из лука стрелять птиц и мышей; постарше стреляют лисиц и зайцев, которых затем употребляют в пищу; все возмужавшие, которые в состоянии натянуть лук, становятся конными латниками… в мирное время все следуют за скотом и одновременно охотятся на птиц и зверей, поддерживая таким образом свое существование, а в тревожные годы каждый обучается военному делу для совершения нападений» [678] Лидай 1958: 3; Бичурин 1950а: 39–40; Материалы 1968: 34. .

Эту характеристику дополняет рассказ евнуха Чжунхана Юэ: «По обычаям сюнну народ ест мясо домашнего скота, пьет его молоко, одевается в его кожи; скот же питается травой и пьет воду, переходя в зависимости от сезона с места на место. Поэтому в тревожное время каждый упражняется в верховой езде и стрельбе из лука, а в спокойное время каждый наслаждается бездельем» [679] Лидай 1958: 31; Бичурин 1950а: 58; Материалы 1968: 46. .

Подобный образ жизни вели европейские гунны [680] Гмыря 1995: 127–128, 209. . Нечто похожее увидел спустя полтора тысячелетия венецианский купец Марко Поло: «Зимою татары живут в равнинах, в теплых местах, где есть трава, пастбища для скота, а летом в местах прохладных, в горах да равнинах, где вода, рощи и есть пастбища. Дома у них деревянные, и покрывают они их веревками; они круглы; всюду с собой их переносят… Жены, скажу вам, и продают, и покупают все, что мужу нужно, и по домашнему хозяйству исполняют. Мужья ни о чем не заботятся; воюют да с соколами охотятся на зверя и птицу. Едят они мясо, молоко и дичь; едят они фараоновых крыс (т. е. табарганов. — Н.К .); много их по равнине и повсюду. Едят они лошадиное мясо и собачье и пьют кобылье молоко» [681] Книга Марко Поло 1956: 88. .

Парадоксально, но аналогичные данные содержатся и в отношении еще более поздних кочевников [682] РГИА, ф. 391, оп. 5, д. 460: 39 об.; ф. 821, оп. 8, д. 1242: 14; Пржевальский 1875: 141; Осокин 1906: 188–189; Майский 1921: 33–35; Певцов 1951: 112–113; Калиновская, Марков 1987: 59–60; Радлов 1989:130,153–162,168, 260, 335; и др. .

Все это подтверждает глубокую мысль И.М. Майского, сочувственно цитировавшуюся В.С. Таскиным [683] 1968: 44. и А.М. Хазановым [684] 1975: 265–266. , о принципиально ограниченных возможностях развития экстенсивной кочевой экономики: «Я не решаюсь высказать вполне категоричного мнения, ибо в подтверждение его невозможно привести какие-либо достоверные данные, но общее впечатление мое таково, что при системе первобытного скотоводства Автономная Монголия не в состоянии прокормить количество скота, значительно превышающее его теперешнее число. Быть может, при строгой экономии ее травяных ресурсов хватило бы для полуторного против нынешнего количества скота… но не более» [685] Майский 1921: 134. .

Таким образом, гипотетически можно предполагать, что многие важнейшие черты хозяйства, социальной организации, быта и, возможно, даже менталитета кочевников монгольских степей были детерминированы специфической экологией обитания подвижных скотоводов аридных зон и в своей основе мало изменились со времен глубокой древности вплоть до рубежа нового времени.

Следовательно, можно допустить, что для хунну была характерна широко распространенная у кочевых скотоводов степей и полупустынь (в том числе и для монголов) малая нуклеарная семья численностью 4–5 человек [686] Хазанов 1975: 74–76, 164–165; Khazanov 1984/1994: 126–138; Тортика и др. 1994: 55. . Тем более, что это предположение подтверждается письменными источниками: «У сюнну сыновья и отцы спят в одной юрте» [687] Лидай 1958: 30–31; Кюнер 1961: 312; Материалы 1968: 46. .

Правда, под 90 г. н. э. в « Хоу Хань шу » содержится упоминание, что численность Конфедерации южных хунну составляла 34 тыс. семей и 237 300 человек [688] Лидай 1958: 694; Бичурин 1950а: 128; Материалы 1973: 84. , и, следовательно, «среднестатистическая» семья состояла примерно из 7 человек. Однако необходимо иметь в виду, что в это время общество южных хунну обитало в непосредственной близости от Китая, дополнительно снабжалось китайской администрацией продуктами земледельческого хозяйства; возможно, что часть их перешла к полукочевому или оседлому образу жизни. Поэтому не исключено, что при изменении среды обитания произошла определенная трансформация системы жизнедеятельности и социальной организации.

Известному японскому историку и археологу Намио Эгами на основе оригинальной методики анализа цифровых данных из древнекитайских письменных источников удалось подсчитать, что у хунну на одного человека приходилось в среднем примерно 19 голов скота. Эти данные он считает сопоставимыми с результатами переписи японских военных во Внутренней Монголии во время оккупации Китая: Улан-цабский сомон — 14,65 голов скота на человека; шесть хошунов Чахара — 19,6 голов скота на человека [689] Egami 1956; 1963; см. также: БНМАУ-ын туух 1966: 88; Таскин 1968: 41–44. . Интересно, что эти данные также сопоставимы со сведениями экспедиции И.М. Майского, согласно которым в Автономной Монголии в 1918 г. приходилось 17,8 голов всех пород скота на душу населения [690] 1921: 67, 124. .

Много это или мало? Основываясь на усредненном эквиваленте в 36 условных овец на одного человека, А.А. Тортика, В.К. Михеев и Р.И. Кортиев предложили формулу индекса обеспеченности продуктами питания (ИОП = кол-во скота на 1 человека в усл. овцах: 36 усл. овец). Если данный индекс больше 1, то хозяйство имеет достаточно ресурсов для существования (правда, если намного больше 1, то это грозит чрезмерной нагрузкой на пастбища), если индекс меньше 1, то хозяйство находится в стрессовом состоянии, что требует либо привлечения дополнительных источников (земледелие, охота, война и пр.), либо вынуждает вступать в клиентные отношения с обеспеченными скотовладельцами.

С помощью данной формулы можно, например, рассчитать ИОП для хуннского общества. Поскольку высчитанные Намио Эгами 19 животных на одного человека — это абсолютное поголовье животных, его необходимо перевести в «условных овец». Так как у кочевников Евразии 50–60 % стада составляли овцы, условимся, что примерно ⅔ от этой величины составлял мелкий рогатый скот (13 голов). Тогда на крупный рогатый скот и лошадей остается 6 голов.

Существуют различные варианты вычисления условного эквивалента между различными видами домашнего скота. В свое время СИ. Руденко вывел некий условный эквивалент скота (в 300 условных овец или 25 лошадей), необходимого для минимального самостоятельного существования семье из пяти человек [691] 1961: 5. . По его данным, одной лошади соответствует ⅚ головы рогатого скота, шесть овец или коз. В Монголии, например, для удобства принята условная единиц — бодо, которая равняется половине верблюда, или одной лошади, или голове крупного рогатого скота, или семи овцам, или четырнадцати козам [692] Мурзаев 1952: 48. . Похожая система стоимостного соотношения разных видов скота была принята русской администрацией в прошлом веке в Казахстане [693] Косарев 1991: 37. . Исходя из этой системы расчетов, нетрудно подсчитать, что в на одного хунна приходилось около 50 (6 × 6 или 6 × 7 + 13) условных голов овец. Даже при всей относительности наших подсчетов очевидно, что количество скота у хунну превышало минимальную норму ИОП.