Дмитрий Антонов - Смута в культуре Средневековой Руси

БЛДР. Т. 1. С. 296. В известных на Руси апокрифических памятниках («Откровение Авраама», «Откровение Варуха», «О всякой твари», «Книга Еноха» и др.) встречались пространные рассказы об ангелах-водителях небесных светил, а также об иных Небесных духах. Апокрифы оказывали влияние и на концепцию, созданную Епифанием. [См.: Баратова Г. С., Мильков В. В. Указ. соч. С. 929–930 (коммент.).]

См. описание ангелов в Слове 6, Об умных сущностях и Слове 28, Вто ром Слове о богословии ( Григорий Богослов. Указ. соч. С. 101).

См., например, рассказы об ангельской помощи людям в «Повести вре менных лет» (ангел вкладывает Мономаху «в сердце» желание идти в поход на иноплеменников, а затем духи побеждают половцев, незримо для русских воинов сражаясь на их стороне (БЛДР. Т. 1. С. 300. Ср.: С. 178), рассказ дьякона Федора о плаче его ангела — Хранителя («песнотворец некако, и тонок и светел, а лица его не видех, понеже бесплотен есть»), наставившем Федора на покаяние (ПЛДР. XVII в. Кн. 2. С. 493)

По мысли Иоанна Дамаскина, Небесные духи, обладая свободой воли, «трудно склоняемы ко злу, хотя не непоколебимы», однако «теперь даже и непоколебимы, не по природе, а по благодати и привязанности к одному только благу». В главе «О предведении и предопределении» Дамаскин возвращается к этой мысли, утверждая, что дьявол после падения возымел неизменное и непоколебимое постоянство во зле, ангелы же после добровольного выбора добродетели и при содействии благодати — неподвижное пребывание в добре (см.: Св. Иоанн Дамаскин. Указ. соч. С. 48, 117). Григорий Богослов писал, что Божие естество неизменно, ангельское — «неудобопреклонно» ко греху, человеческое — удобопреклонно (ср.: Григорий Богослов. Указ, соч. С. 101. Ср.: С. 91).

См.: Верещагин Е. М . Церковнославянская книжность на Руси: Лингво текстологические разыскания. М., 2001. С. 415–416.

Об ангелологии Восточной церкви и ее адаптации на Руси, а также иконографических сюжетах, связанных с ангелами, см. монографию И. Бенчева ( Бенчев И. Указ, соч.)

Схолии не отделялись от текста Ареопагитик вплоть до эпохи Возрождения; в XIX в., после определения ориентировочного времени создания памятника, автора стали называть Псевдо-Дионисием.

Впрочем, сочинения, содержащие выдержки из Корпуса, были извест ны древнерусским книжникам с первых веков христианства (Последование Михаилу архангелу, Изборник Святослава 1073 и др.). См. подробнее: Макаров А. А., Мильков В. В., Смирнова А. А. Указ. соч. С. 9–34).

См.: Макаров А А., Мильков В. В., Смирнова А А. Указ. соч. С. 90–98. Ан гелы могут также представать в образе, указывающем на совершаемое ими дело, в соответствии с их чином (Там же. С. 147). Кроме этого, Небесные силы изображаются с помощью многих иных образов (огонь, человек и др.), так как это в определенной степени указывает на их природу (Там же. С. 183–201). Подобные символы помогают людям прозреть не облик, но сущность и свойства ангелов (Ср.: Св. Иоанн Дамаскин. Указ. соч. С. 47–48). В свою очередь, явления Бога праведным людям происходили через зримые видения, образы которых соответствовали сознанию и вере святых: «по мере кождо своею верь сподоблеашеся некоего видениа» (Макаров А. А., Мильков В. В., Смирнова А. А. Указ. соч. С. 115).

Первая иерархия состоит из серафимов, херувимов и престолов, вечно стремительно движущихся в непосредственной близости к Создателю; эти чины изливают открытую им Божью силу и очищающий свет всем иным ангелам. Серафимы воплощают очищающий и просветляющий свет и жар, херувимы — Божью премудрость, престолы — высочайшую устремленность к Богу, чуждое всем пределам предстояние Всевышнему. Следующая иерархия состоит из господств, сил и властей, воплощающих соответствующие качества: господства — свободное, непреклоняемое господство, стремящееся к уподоблению Господу, силы — неослабевающую силу возвышения, власти — учрежденность и полноту свободной надмирной власти. Третья иерархия, наиболее приближенная к людям, состоит из начал, архангелов и ангелов; начала воплощают владычествование, направляющее нижние чины, архангелы сообщают его ангелам.

См. подробнее сноску 27.

См.: Макаров А. А., Мильков В. В., Смирнова А. А. Указ. соч. С. 133, 135.

Там же. С. 160–162. Ср.: Св. Иоанн Дамаскин. Указ. соч. С. 46–47.

См.: Макаров А. А., Мильков В. В., Смирнова А. А. Указ. соч. С. 189–190.

Там же. С. 150 и далее.

Так, в древней «Книге Еноха» семь Небес не имеют превосходящую иерархию, кроме этого упоминаются новые, в том числе павшие во грех, чины ангелов: на втором Небе — «злоступницы Господни суть, не послушающа гласа Господня, но своею волею съвещавше» и на пятом — двести «григоров» — существ, подобных людям, с печальными лицами: эти духи сошли на землю и осквернились браком с человеческими женами (ср.: Быт. 6: 1–4, о трактовках библейского сюжета см: Рязановский Ф. Л. Указ. соч. С. 15; Григорьев А. В. Указ. соч. С. 191, 209–210); по совету Еноха они вновь начинают служить Господу. На шестом Небе среди прочих упоминаются семь «фуник» (фениксов), херувимов и «шестокрилец» (серафимов), на седьмом Небе Енох видит все Небесное воинство, включающее архангелов, ангелов «и светлое стоание офанимское» (БЛДР. Т. 3. СПб., 2000. С. 192–212). Ср. видение Небес в Житии Андрея Цареградского, апокрифическом «Видении Исайи» и др. О различных иерархиях ангелов в христианской мысли см.: Бенчев И . Указ. соч. С. 29–43. Обзор памятников, содержащих описания загробного мира и его обитателей (прежде всего ангелов разных чинов) в русской книжности ХІ–ХVІІ вв. см. также у А. С. Демина (Древнерусская литература: Изображение природы и человека / Отв. ред. А. С. Демин. М., 1995. С. 182–207).

См.: Св. Иоанн Дамаскин. Указ. соч. С. 405, 407 (примеч.). Ср. рассуж дения о количестве Небес у Козьмы Индикоплова: Григорьев А. В. Указ. соч. С. 193.

См., например: Древнерусские патерики. С. 35.

«Приидет же день Господень, яко тать в нощи, в оньже небеса оубо с шумомъ мимоидут, стихия же съжегаемы разорятся, земля же и яже на ней дела съгорят» (2 Пет. 3: 10. Ср.: 1 Фес. 5: 2, 5: 4; Откр. 3: 3, 16: 15). В немецком «Прении живота и смерти» (переведенном на Руси в конце XV столетия и ставшем популярным в ХVІ–ХVІІ вв.) Смерть утверждает, что ходит «аки тать во дни и в нощи», причем в некоторых редакциях она прямо применяет к себе слова евангельского пророчества о Страшном суде (см. об этом: Майзульс М. Р . Древнерусский человек перед лицом смерти // Россия XXI. 2003. № 6. С. 129–131). Ср. использование топоса в известном полемическом сочинении новгородского митрополита Иова в начале XVIII в.: Иов , митрополит новгородский. Ответ краткий, на подметное писмо о рождении сими времены антихриста. М., 1707. Л. 654.