Ричард Пайпс - Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1

Полемика вокруг цен на хлеб имела широкий отклик в прессе, включая и Самарский вестник. Главный вдохновитель этого издания Маслов, занимавший столь жестскую марксистскую позицию, что один из его друзей уподобил его староверу, пришел в ужас от аргументов Струве и Туган-Барановского. Защищать капитализм и оценивать экономические явления, ориентируясь, скорее, на общенациональные интересы, а не на классовую борьбу, представлялось ему извращением марксизма, о чем он и написал в длинном письме к Струве [295]. Струве переслал это письмо Ленину. И Ленин, которого также отнюдь не приводило в восторг то, что говорил Струве во время дебатов с Чупровым [296]тем не менее без колебаний принял его сторону. Отчасти это произошло по той причине, что к тому времени его экономические взгляды в основном совпадали с позицией Струве. Согласно Мартову, описавшему эти события, «от прежнего недоверия к капиталистическому апологетизму Струве у Тулина [Ленина] не оставалась и следа и в этом настроении он пребывал и в следующие годы, когда (в своих «Этюдах и Очерках» и «Развитии капитализма») специально занимался аграрным вопросом» [297]. Однако главной причиной было то, что он не хотел раскола в объединенном фронте против «народников». Именно поэтому он попросил Мартова и нескольких других своих друзей поддержать Струве [298]и сам сделал это в письме самарским марксистам, в котором полностью одобрял позицию Струве и Туган-Барановского [299]. Этот эпизод, сам по себе не слишком значительный, иллюстрирует, насколько в то время позиция Ленина была близка к позиции Струве и как далеко он был готов зайти, чтобы сохранить только что образовавшийся социал-демократический союз.

Дебаты в Свободном экономическом обществе, широко освещавшиеся в прессе, чрезвычайно упрочили репутацию Струве. Он стал интеллектуальной звездой первой величины и отчасти даже легендарной фигурой [300]. Арсеньев назвал его «властителем дум» и сравнивал с Писаревым [301]. Действительно, для того, чтобы найти аналогию такому масштабу влияния на современников, особенно в столь раннем возрасте, надо было вернуться к Писареву и шестидесятым годам.

Струве был бы знаменит еще больше, если бы стало известно, что он — автор публичного анонимного письма Николаю II, в котором впервые открыто провозглашалось о противостоянии новому властителю.

Александр III умер в ноябре 1894 года. Вступивший на престол Николай II в силу непонятных причин имел репутацию либерала, поэтому в обществе появилась надежда на то, что правительство вернется к тому реформистскому курсу, который был прерван в 1881 году, и попытается перебросить мост через широкую пропасть, разверзшуюся между правителями и подданными. Эта надежда была осторожно выражена в некоторых поздравительных посланиях, принятых земскими собраниями в честь нового монарха зимой 1894-95 годов. Некоторые земства, наряду с обычными уверениями в лояльности, позволили себе обратиться к новому царю с просьбами возвратить им полномочия, отнятые у них его отцом, обуздать власть бюрократии и встать на защиту гражданских свобод. Наиболее смелым было послание, написанное под редакцией Ф. И. Родичева и отправленное от имени тверского земства [302].

Николаю II не понадобилось много времени на то, чтобы похоронить все эти ожидания. Несмотря на либеральную репутацию, он имел темперамент консерватора и смотрел на царскую власть как на священный долг, исполнение которого он обязан передать своему наследнику, сохранив институт этой власти в нетронутом виде. Свою позицию он прояснил (не обладая политической прозорливостью, он был человеком чести) в тронной речи, произнесенной 17/29 января 1895 года перед представителями земств.

«Я рад видеть представителей всех сословий, съехавшихся для заявления верноподданических чувств. Верю искренности этих чувств, искони присущих каждому русскому. Но мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его Мой незабвенный, покойный Родитель» [303].

Подобные сентенции, отдающие надменным патернализмом, привели к тому, что. значительная часть общества моментально перешла на сторону оппозиции новому царю. Большинство подданных поняли из этой речи — и как показали дальнейшие события, так оно и было, — что в задачи новой администрации не входят ни обуздывание власти бюрократии, ни предоставление обществу политических свобод — страна по-прежнему будет управляться при помощи полицейско-бюрократического аппарата. Радикальные и либеральные круги испытали чувства разочарования и гнева. Разочарование после царской речи испытали и многие консерваторы — они, хотя и не ратовали за конституцию и парламент, все же ждали от нового правительства, что оно утвердит в стране закон и порядок, и требовали хотя бы частичного ограничения власти бюрократии и полиции. Отвергшая «бессмысленные мечтания» тронная речь 1895 года немало способствовала образованию и укреплению первого звена того самого радикально-либерально-консервативного альянса, который в начале нового столетия под знаменем «освободительного» движения подготовил первую революцию.

Струве сразу же осознал смысл тронной речи Николая II, после чего в состоянии невероятной ярости написал царю открытое письмо. В этом письме он предупреждал царя, что если тот будет упорствовать в осуществлении той политической программы, которая заложена в его речи, это приведет к тому, что страна будет ввергнута в пучину революции и произойдет падение династии.

«Если самодержавие на словах и на деле отождествляет себя с всемогуществом бюрократии, если оно возможно только при совершенной безгласности общества и при постоянном действии якобы временного положения об усиленной охране, — дело его проиграно; оно само роет себе могилу и раньше или позже, но во всяком случае в недалеком будущем надет под напором живых общественных сил. Вы сами своими словами и своим поведением задали обществу такой вопрос, одна ясная и гласная постановка которого есть уже страшная угроза самодержавию. Вы бросили земским людям и с ними вместе всему русскому обществу вызов, и им теперь не остается ничего другого, как сделать сознательный выбор между движением вперед и верностью самодержавию» [304].

Струве прочел это письмо нескольким своим друзьям, а затем, с их помощью, размножил его на копировальной машине в магазине Калмыковой. В ночь 19/31 января листки с текстом этого письма были опущены в почтовый ящик на железнодорожной станции и разосланы главам всех земских собраний, редакторам влиятельных изданий и прочим значительным лицам [305]. Отличаясь резким и бескомпромиссным тоном, это письмо вызвало большой интерес и имело широкое хождение в обществе. Публика приписывала авторство Родичеву, который вскоре после этих событий был снят с поста главы тверского земства. Полиция, со своей стороны, считала авторами этого письма эмигрантов, связанных со Свободной русской прессой в Лондоне [306]. Позднее письмо несколько раз переиздавалось за границей.