Женщины-легенды

Девять лет длился этот брак. В 32 году Гнея Домиция избрали консулом (следовательно, если исходить из римских законов, ему уже минуло тогда 43 года). И хотя он был близок к императорскому двору, его, однако, изгнали из ближайшего окружения после очередной скандальной выходки, когда, сопровождая молодого Калигулу в его поездке по Востоку, он убил своего вольноотпущенника за то, что тот не смог выпить столько вина, сколько ему было приказано.

О самодурстве Гнея Домиция говорили много: однажды он нарочно направил своих коней на мальчика на одной из дорог близ Рима и задавил его, на форуме в Риме в перебранке с каким-то всадником внезапным ударом выбил у того глаз… Рассказывали о его непомерной жадности — он даже отказывался платить за собственные покупки. Жена, очевидно, не привлекала Гнея Домиция своими любовными ласками, и в поисках острых ощущений он искал других женщин, нередко самой дурной репутации.

Одна из таких связей едва не закончилась для него трагически. В самом конце правления Тиберия началось следствие по доносу об оскорблении императора римской вдовой Альбуциллой, которая была известна, прежде всего, своим безудержным развратом. В сеть обвинения попали и ее многочисленные любовники, среди которых было немало представителей знати. Был среди них и Гней Домиций. Рабы под пытками выдали массу компрометирующих сведений. Альбуцилла пыталась покончить с собой, но рана ее оказалась несмертельной, и распутница, посягнувшая на достоинство императора, оказалась в темнице. Ее любовники, хорошо знакомые между собой не только по оргиям, лихорадочно искали выход из смертельной опасности. Не всем это удалось, двое сенаторов были исключены из своего сословия, кое-кто был отправлен в ссылку, а престарелый (ему было более 70 лет) Луций Аррунций, объявив, что его не спасет даже смена императора, вскрыл себе вены. Спаслись лишь двое — Вибий Марс, заявивший, что он собирается уморить себя голодом, и Гней Домиций, попросивший отсрочки под предлогом того, что он готовит большую речь в свою защиту. Это позволило им выиграть драгоценное время — Тиберий скончался.

Доходили до Агриппины и слухи о том, что ее муж имел кровосмесительную связь с собственной сестрой Лепидой.

Вполне понятно, что уже одни эти скандальные похождения Гнея Домиция не могли не породить неприязнь и острые конфликты между супругами.

За рождением ребенка, сопровождавшимся столь зловещим пророчеством отца, вскоре последовала кончина Гнея Домиция — в марте 38 года Агриппина осталась вдовой.

Между тем уже год императором был ее старший брат Гай. Маленьким он рос среди воинов, и родители распорядились сшить ему одежду солдата. Солдаты любили худенького сына своего прославленного полководца. От этих суровых людей Гай и получил прозвище Калигула («Сапожок») за свою умилительно крошечную обувь. Отец его оставил о себе славную память, и когда Калигула стал наследником умершего Тиберия, то на пути в Рим, несмотря на траур, восторженная толпа приветствовала его, называя то «куколкой», то «светиком», то «дитятком». Однако 25-летний Калигула был уже не тем милым малышом, каким его помнили ветераны Германика. Он пережил ссылку и смерть матери, воспитывался затем у прабабки и бабки. В девятнадцать лет Калигулу вызвал к себе на Капри Тиберий. К этому времени в ссылке умерла мать Гая, отказавшись принимать пищу; на Понтийских островах уморили голодом его брата Нерона Цезаря, а в 33 году скончался от голода другой его брат Друз Цезарь (несчастному не давали пищи, так что он вынужден был есть набивку своего тюфяка). Попытки Тиберия вызвать у Калигулы хоть какое-то малейшее проявление чувства мести ни к чему не привели — Гай научился владеть собой. Правда, позднее Калигула рассказывал, что однажды он пробрался с кинжалом в спальню Тиберия, но внезапная жалость к спящему старику не позволила ему отомстить за поругание семьи. Калигула прошел при дворе каприйского затворника настоящую школу лицемерия и интриг. Именно его вместе с сыном Друза Тиберий в своем завещании назвал наследниками.

Впрочем, рассказывали, что Калигула все же отомстил Тиберию. Будучи в сговоре с Макроном, командиром преторианцев, он отравил ненавистного ему старика. Когда же тот на смертном ложе подал признаки жизни, Калигула, набросив на голову Тиберия подушку, задушил его. Хотя, скорее всего, более правдоподобна версия, изложенная Тацитом, по которой умиравший от старости Тиберий (а было ему 78 лет) после поздравлений Калигуле как новому императору вдруг подал признаки жизни, и тогда, отправив перепуганного Калигулу из спальни, Макрон приказал задушить упорно цеплявшегося за жизнь престарелого правителя Рима.

Став императором, Калигула на волне популярности отстранил от власти своего сонаследника, а затем и казнил его. Народ ликовал; при торжествах по случаю провозглашения сына Германика императором было принесено в жертву богам более 160 тысяч жертвенных животных.

Пышно похоронив Тиберия, о котором он сам произнес похвальную речь, Калигула прежде всего позаботился о почестях своим погибшим матери и братьям. Он сам в бурю отплыл на остров Пандатерия, где погибла его мать, и на Понтийские острова. Своими руками он положил в урны останки матери и брата и доставил их в Рим, где они были торжественно установлены в мавзолее. В честь отца Калигула переименовал месяц сентябрь в германик. Он позаботился и о почестях своим сестрам, приказав в каждой клятве восхвалять их, а к консульским предложениям добавлять пожелания счастья и удачи себе и своим сестрам.

Калигула в начале своего правления отменил многие из непопулярных мер Тиберия. Осужденные при Тиберии были им помилованы, следствие по прежним доносам было прекращено. Все документы обвинения его матери и братьев Калигула самолично сжег на форуме. Он объявил, что не будет вмешиваться в судебные дела и восстановит народные собрания с правом выбора должностных лиц. В отличие от скряги Тиберия Калигула устраивал щедрые раздачи денег плебсу, пышные и длительные зрелища, причем не только в Риме, но и в провинциях. Он буквально разбрасывался подарками, особенно поразив римлян наградой в 800 тысяч сестерциев некоей вольноотпущеннице за ее стойкость, когда та под пытками не выдала преступления своего патрона. Словно вопреки Тиберию Калигула развернул бурную строительную деятельность. Однако средства быстро истощились, и уже через год от почти трехмиллиардного наследства Тиберия не осталось ровным счетом ничего.

И вот тогда римляне увидели другой облик Калигулы — алчного, самовластного деспота, жестокостью намного превзошедшего своего предшественника. Было введено множество новых налогов, а когда у него родилась дочь, он потребовал от римлян денежных даров и без зазрения совести на пороге своего дворца ловил сыпавшиеся на него монеты, а потом радостно катался по засыпанному золотом полу. Калигула нашел новый, чудовищный по своему цинизму источник доходов — требовал, чтобы состоятельные люди указывали в своих завещаниях его сонаследником, а затем казнил их по ложному обвинению. Жестокость его была поистине садистской. Светоний, например, сообщает, что «отцов он заставлял присутствовать при казни сыновей; за одним из них он послал носилки, когда тот попробовал уклониться по нездоровью; другого он тотчас после зрелища казни пригласил к столу и всяческими любезностями принуждал шутить и веселиться». За то, что они не клялись именем его гения, Калигула многих сенаторов и всадников отправил на каторжные работы в рудники, приказав держать их на четвереньках в звериных клетках. Некоторых узников заживо перепиливали пилой. Когда поднялись цены на скот и не хватило средств на откорм диких зверей для зрелищ, Калигула приказал кормить их людьми, содержавшимися в заключении.