Сергей Сорочан - Ромейское царство [Часть 2]

Зато все женщины, девушки, не только знатные, но и простые, регулярно ходили в церковь, где у них были свои отдельные от мужчин места. Исключения делались лишь для участия женщин в ночных богослужениях из-за заботы об их здоровье и запретов входить в храм вследствие «нечистоты» — дней менструаций, а после родов женщин отлучали от Таинств и общения со священником на 40 дней.

Кроме того, женщины имели возможность ходить друг к другу для совместного Святого Причастия. При этом использовались «чистые пелены» для принятия Тела Христова, которые специально готовились. Если учесть, что в ранней Византии Причастие совершалось несколько раз в неделю, такие встречи в это время происходили довольно часто. Самые благочестивые, набожные, стремясь к исцелению или к мудрому совету, несмотря на призывы никуда не выходить, отправлялись на богомолье, посещали монастыри или навещали старцев. Наконец, оставался еще один выход — близлежащая общественная баня — термы или валания . В таких людных местах знатные ромейки стремились компенсировать избыток личного досуга, — досуга наедине с собой, — досугом, связанным с общением с другими людьми. Именно такой досуг выполнял важную функцию покрытия нехватки коллективных ощущений, помогал им ощутить себя членами общества. Таким образом можно было узнать последние новости, обсудить не только проповедь священника, но и новые назначения мужей, наряды, украшения других женщин и вообще всласть посплетничать с подругами и соседками. Не зря болтливость рассматривалась как особый женский порок, особенно нетерпимый во время Божественной литургии, когда от женщин требовалось полное молчание, так что даже попросить мужа разъяснить что-либо можно было только дома. Впрочем, среди женщин и вдов оказывались иногда и такие, которые втирались в доверие к богатым семьям и занимались не только праздной болтовней, пустыми беседами, но и плетением интриг, злословием.

Аристократки особенно охотно занимались благотворительной деятельностью, покровительствовали церквам, строительству, основанию монастырей, в том числе в своих частных домах, приносили им вклады деньгами и драгоценностями, случалось, организовывали литературные кружки-салоны, выступали ценителями искусства. Порой они были столь изнежены, что отказывались даже улицу перейти пешком, приказывая закладывать щедро украшенную повозку или снаряжать белоснежного мула с золотой сбруей. Иоанн Хрисостом саркастически замечал по этому поводу в своих обличительных проповедях, что женская и лошадиная голова удостаивались в этом случае одной и той же чести. Появляясь в церкви, дамы-матроны щеголяли особенно изящными нарядами, сиявшими золотом и блеском украшений, и даже в общественную баню, куда отправлялись в сопровождении множества служанок, надевали особые купальные платья и массу драгоценностей, хотя здесь их нередко воровали.

Иная судьба ждала женщину из незнатной семьи. Ей приходилось самой вести хозяйство, работать не только по дому, но, наравне с мужчиной, в поле и огороде, торговать в лавке, кабаке- капилее или на улице, чистить котлы, качать меха кузнечного горна, быть сукновальщицей и ткачихой, пряхой и портнихой, содержательницей постоялого двора, банного заведения, даже вести расчеты с заказчиками, платить торговцам и сборщикам податей, самой нанимать служанок, поваров, учителей для детей. Вообще, женщины занимали достаточно скромное место в византийской экономике, сохраняя за собой несколько традиционных сфер, такие как сельское хозяйство, ткачество, шитье, розничная торговля, хотя кое кто из них даже руководил эрагстириями. Полунищий, вечно голодный поэт Феодор Продром почтительно именовал некоторых их них в своих поэмах «госпожой мастершей» или «госпожой булочницей», пытаясь таким путем выклянчить хоть что-нибудь, но в реальной жизни почтения этим «госпожам», помогавшим в лавках своим мужьям, перепадало мало. Недаром жена Продрома, желая уязвить его, бранилась, говоря: «Ты лучше бы посватался к грязной дочке трактирщика, оборванной, заплатанной, кривой и кособокой, которая кореньями торгует в Манинее!».

Еще плачевней была судьба уличной проститутки или танцовщицы. Головокружительная карьера супруги Юстиниан Великого, августы Феодоры, вознесшейся до самых ослепительных вершин власти, так и осталась уникальной в византийской истории. Куда чаще это было выживание на пороге самого жалкого существования, о чем у нас еще пойдет речь.

На плечи жен военнообязанных крестьян, впрочем, как и на плечи жен сановников и полководцев, мужья которых находились на службе у василевса, ложились все тяготы ведения хозяйства или управление целым поместьем. Верхом эмансипации было выучиться на врача или медицинскую сестру, которые работали в женских отделениях больниц наравне с коллегами-мужчинами.

И все же, несмотря на признание и возросшую с законодательства Юстиниана защиту имущественных прав женщин, они не были в Ромейском царстве так же свободны, как в античном Риме, где их считали практически равными с мужчинами. Это осознавали сами византийцы. К примеру, юрист Папин признавал в «Дигестах»: «По многим постановлениям нашего права женщины находятся в худшем положении, чем мужчины». Спустя многие столетия после этого судья Константин Арменопул обосновывал подобную недееспособность тем, что «женщину легко обмануть и неприлично вмешиваться в мужские дела».

Женщины не могли быть свидетельницами при составлении докиомата-завещаний. Они подписывали собственные завещание, но не могли заверять чужие. Завещая имение своим совершеннолетним дочерям, отцы, как правило, не доверяли им управление, отдавая его в руки их мужей. Женщины не могли состоять опекунами чужих детей и внуков, поскольку это была власть над другими лицами и их имуществом. Более того, собственные родные дети были неподвластны женщине, поскольку закон не давал ей прав отцовской власти. По этой же причине ей строго запрещалось усыновлять кого-нибудь, разве только по разрешению императора и церковных властей, да и то в том случае, если она до этого потеряла своего ребенка. Другим исключением являлось ее незамужество и отсутствие своих детей. В случае вдовства мать могла назначить попечителя или опекуна к своим детям, но он утверждался только после «производства расследования», тогда как если такого опекуна назначал отец, расследование не производилось. Даже в поздней Византии, как следует из синтагмы законов Матфея Властаря , женщине дозволялось стать попечителем несовершеннолетних только, если она являлась матерью или бабушкой детей.