Сергей Сорочан - Ромейское царство [Часть 2]

Более того, людьми все больше овладевало чувство безразличия, нежелания обзаводиться семьей, другими словами, «плодиться и размножаться», как велел Господь. Показательно, что из 150 известных византийских интеллектуалов конца XIV — начала XV вв. только 25 обзавелись семьями. Наряду со все большим падением рождаемости, не желанием продолжать род, такие отклонения (наряду с оправданием суицида) стали весьма симптоматичны и говорили о психическом надломе общества, подобном тому, что пережила перед своим окончательным падением Западная Римская империя и переживает ныне значительная часть европейского общества. Этот микроб, вызывающий распад цивилизации, породил опасное чувство, что будущее не стоит того, чтобы ради него жить. Креативные способности и энергия ромеев иссякали, они уставали и теряли интерес к творчеству, переставали ценить его. Апатия у богатых и недовольство у бедных развивались медленно и подспудно, внося в жизнь разочарование, нежелание прилагать усилия на благо общества, беречь не только семью, но и саму жизнь, а ум занимали либо материальное, либо цели, не связанные с жизнью именно здесь, на земле. Трудно сказать, что больше погубило последние обломки Ромейского царства — подобные настроения, кризис семейных отношений или оголтело наступавшие турки-османы. Во всяком случае, здесь точно видится еще один урок гибели Византии.

В византийском обществе женщина играли огромную роль. В ромейской семье она занимала двойственное положение: подчиненное по отношению к мужчине и главенствующее в собственном доме. Призванием женщины считали именно дом и семью, что следует особо подчеркнуть. Ромейская женщина так и не вышла из скорлупы узкосемейных интересов, да и, похоже, не очень этим тяготилась. Едва ли бы ей пришло в голову протестовать против того, что мы ныне называем «гендерной дискриминацией». Иметь детей и мужа, сохранить их, жить в радостном угождении им, отстоять от превратностей судьбы и соперниц — таково было ромейское понятие женского счастья, окончательно сформировавшееся к IX столетию.

Выбор был невелик: женщине надлежало попасть либо в категорию замужних, либо войти в новую, неведомую античности массовую категорию — монахинь, удалившихся от греховного мира. Поэтому девочку с детства готовили стать женой и матерью, примерно вести хозяйство, помогать в деле мужу, благоустраивать семейный быт и, согласно этим задачам, давали соответствующее домашнее воспитание, которое для дочери простых ромеев осуществлялось прежде всего на кухне, за прялкой, на поле, в эрагстирии родителей. Она не посещала школу, хотя, если ее братья учились дома, ей могли позволить присутствовать на их уроках. Впрочем, упоминание писчим Михаилом Пселлом неких «напарниц-учениц» его дочери Стилианы показывает, что в XI в. были школы для девочек. Но высшее образование уж точно оставалось для них недоступным. Во всяком случае, так было до XII в. Недаром ромейки-писательницы, поэтессы представляли редчайшее исключение.

«Женщина сидит дома и любит мужа», — поучали отцы и матери дочерей, повторяя известное утверждение Григория Богослова. Брак по ромейскому законодательству теперь представлял собой союз мужа и жены, пользующихся равными правами, без сохранения даже тени власти отца как главы «фамилии». Тем не менее, молодая девушка, выходя рано замуж, оказывалась во всем подчинена своему супругу, с которым она обязана была быть нежна и уважительна. Жена могла держать в узде мужа и весь дом, но на деле она не становилась равной мужчине, во всяком случае, без его согласия. Неизгладимый отпечаток в сознании каждого верующего ромея оставляли ветхозаветные слова проклятия, изреченного Господом праматери Еве: «И к мужу твоему влечение твое, и он будет властвовать над тобою».

Значительную часть своей жизни, время свободное от домашних дел, богатые ромейки проводили в женской половине дома — гинекее , куда не разрешалось входить никому, кроме членов семьи и «бесполых» домашних эктомов-евнухов, если они были. Нелишне напомнить, что все домашние работы в богатых домах делались руками рабов и слуг. Истые же дамы занимались тем, чему их обучили: прядением шерсти, вышиванием, рукоделием. Недаром, женщина, сидящая за прялкой или распутывающая клубок ниток, — это стереотипный образ византийской литературы. Впрочем, самым лучшим и благочестивым домашним времяпровождением считались молитва, чтение Библии и другой религиозной литературы. Достаточно высокий уровень грамотности зажиточных кругов делал такую возможность вполне реальной. Помимо этого, важное место занимала гигиена и уход за собой. В рассказе о раскаянии Св. Пелагии автор-агиограф риторически вопрошал по этому поводу: «Сколько времени она мылась в спальне, наряжалась, прихорашивалась, и с какой любовью к красоте гляделась в зеркало, чтобы… явиться возлюбленным красивой?».

Замужние почтенные дамы из таких домов не встречались ни с женщинами легкого поведения, ни с мужчинами, которые не нравились их мужьям. Они старались избегать как религиозных, так и тем более пустых светских развлечений. Им нельзя было навещать друг друга, гулять без провожатой по улице, выходить к гостям в собственном доме, беседовать с ними на умные темы, просто принимать участие в разговоре. Даже такое популярное зрелище как цирковые игры, прежде доступные римским женщинам, оказалось для них под запретом. Сам император появлялся в царской кафисме, дословно «сидении» Ипподрома без супруги, которая лишь с XI в. получила разрешение издалека наблюдать за скачками с крыши храма Св. Стефана, одной из дворцовых церквей.

Жен не полагалось брать на войну. Это делалось очень редко. К примеру, искусный полководец Юстиниана I, златокудрый мужественный красавец Велисарий не мог расстаться со своей властной, старше его на двенадцать лет женой Антониной и брал ее во все военные компании в Африке и Италии, где эта решительная женщина с каменным сердцем и острым умом, случалось, помогала ему в делах снабжения армии вооруженными силами и продовольствием. В один из своих знаменитых «крестовых походов» против персов в 623 г. василевс Ираклий, лично поведший войска в бой, отправился вместе со своей женой Мартиной, которая на следующий год благополучно родила. Зато Михаил I Рангави (811–813 гг.) вызвал сильное недовольство в армии, когда взял с собой совавшуюся во все дела августу Прокопию в военный поход против болгар. Алексей I Комнин (1081–1118 гг.), проведший почти всю жизнь в военных походах против многочисленных врагов, пораженный на старости лет тяжелой болезнью ног, вынужден был брать с собой свою домовитую жену Ирину Дукеню, поскольку посредством мягкого массирования она могла немного облегчать его страдания. В общем, война у византийцев, тем более командование воинами в бою считались не женским делом, и среди ромеек нельзя было встретить таких свирепых воительниц, как грозная жена норманнского герцога Роберта Гвискара , дочь лангобардского короля, белокурая Сикелгаита Салернская, носившаяся в самой гуще битв с трубными криками ободрения или проклятия.