Сергей Сорочан - Ромейское царство [Часть 2]

При всем том и законы, и Церковь знали большую прослойку населения, которую назвали олигограмматы , то есть «малограмотные», или того хуже — аграмматы — «безграмотные», не умеющие ни читать, ни писать. Прокопий рассказывает, что Юстин I (518–527 гг.) даже на троне так и остался деревенщиной: он не знал алфавита и подписи на указах ставил через специальную дощечку с прорезями в виде букв, которую ему подносил квестор Прокл. В X в. требование быть грамотными применительно к свидетелям в суде уже снималось для крестьян, а значит, с большинства населения страны. Минули века, но и в XIII в. в византийской деревне Монтайе 77 % подписавших документы были неграмотны. Среди них — все женщины, а это около шестой части от общего числа. В западномалоазийской Смирне того же времени, — а это был крупный город, — положение отличалось в лучшую сторону, но и здесь слой неграмотных составлял 38 %. Наиболее грамотными были представители духовенства, церковники, достаточно грамотными — представители аристократии, византийской элиты, служилой знати, менее грамотными — крестьяне и почти полностью неграмотными — женщины.

Особой редкостью была в Ромейском царстве высокая образованность. По приблизительным оценкам, в конце XII в. писать с соблюдением всех тонкостей древнегреческого языка могли около трехсот хорошо образованных людей. Оценить достоинства сложного были в состоянии около двух тысяч человек, а оценить уровень владения языком — около трех тысяч — меньше 1 % от населения одного лишь Константинополя. Поэтому оксфордский профессор греческого языка Майкл Джеффрис верно заметил, что «…как бы ни было широко основание пирамиды византийского обучения, ее вершина всегда была узка».

Элементарные ошибки встречаются даже на моливдулах такого интеллектуала конца XI в. как Феофилакт Охридский , архиепископа Болгарии. Видимо, подобные ошибки не считались зазорными, на них попросту не обращали внимания. Терпимость к ним была принята в культуре Византии, как мы уже отмечали, вообще терпимой ко многим вещам.

И все же среди народов средневековой Европы именно ромеи слыли грамотеями. Над привычкой греков все записывать и носить чернильницы подсмеивались. Сами византийцы с глубоким уважением, даже любовью относились к наукам, учениям- логосам и тому, что они по давней традиции, идущей от античных времен, называли пайдейя — воспитание, образование, обучение.

Даже беглый взгляд на имеющиеся факты убеждает, что в Ромейском царстве уделяли большое внимание чтению. Главным, самым массовым предметом для этого были Псалтирь и Жития святых. Уже не раз встречавшийся нам на страницах грамотей-полководец XI в., магистр Кантоколон Кекавмен советует своему племяннику быть разборчивым в чтении, предпочитать исторические и церковные книги, тогда как крайне плодовитый стихоплет-халтурщик Мануил Фил в начале XIV в. дает наставления по поводу того, как читать любовный эротический роман, начавший занимать все более прочные позиции в византийской литературе с XII в.

Во многих случаях ромеи критически отзывались на то, что читали, позволяя нам бросить взгляд на тот или иной вопрос, касающийся их литературных вкуса и пристрастий. К примеру, Михаил Пселл, любивший излагать изысканно и занимательно, характеризовал писчего василевса Льва Мудрого как достаточно холодного, скучного автора посредственных нравоучений, тогда как Константин Акрополит в конце XIII в. безбожно обижался на провокационно написанный сатирический диалог под названием «Тимарион» .

Вместе с любовью к Богу и стремлением путем духовных и философских размышлений постигнуть мировую гармонию обучение и чтение были включены даже в систему основных «нравственных координат». Большим почетом пользовался человек, который знал и понимал, цитировал сочинения древних греков — Гомера, Гесиода , Геродота , Платона и Аристотеля, пользовался книгами светскими и духовными, тем более писал их. Недаром при раскопках ромейских городов и погребений нередкой находкой являются металлические ажурные застежки, которые накидывались на специальные кинжаловидные шпеньки, по несколько штук вставлявшиеся в деревянный переплет книги. Иногда археологи по ошибке принимают их за некие «амулеты», хотя на самом деле такие предметы свидетельствуют о сравнительно высокой грамотности ромеев, их тяге к чтению, особенно духовной литературы.

Системы всеобуча не было, если не считать редчайших попыток его ввести, но получить образование в Ромейском царстве мог каждый крещенный, кто имел желание и средства для этого. Согласно законодательству Юстиниана I, только язычники, евреи и еретики изгонялись из школ. Не зря подавляющее большинство ромейских святых, — не только мужчин, но и женщин, — выступают в Житиях как умеющие читать и писать, прошедшие одну из многочисленных городских или сельских начальных школ.

Хотя уже Василий Великий в IV в. ратовал за то, чтобы все дети посещали церковные школы, даже если они не собираются связать свою жизнь со служением Богу, знаковый во многом Халкидонский Вселенский собор 451 г. запретил это. При церквах и монастырях обучались лишь те, кто готовил себя к карьере клирика или монаха. Однако практика таких школ не была широко распространена. Здесь в качестве учителей, преподававших Священное Писание, выступали образованные священники, монахи, клирики, которые поставляли низшие кадры духовенства для нужд Церкви. Послушанием некоторых образованных монахов становилось обучение послушников и детей, которые собирались стать монахами. В этой связи заметим, что крупнейшая Александрийская библиотека с ее школой — знаменитым Мусейоном сгорела в 391 г., а последующее закрытие публичных, общественных библиотек к концу V в. привело к тому, что учащиеся стали гораздо больше, чем прежде, обращаться к церковным, монастырским библиотекам. Это наложило отпечаток на светское образование, поскольку состав таких библиотек имел специфический, преимущественно богословский характер.

В каждой епархии была своя религиозная школа. Кроме того, по собственному желанию епископ мог взять молодых людей на обучение, иногда несколько десятков, но тоже только тех, кто решился идти по духовной стезе. О том, что ранневизантийские архиереи были людьми достаточно грамотными свидетельствует одна из речей палестинского ритора VI в. Хорикия из Газы , в которой он приходит к вполне однозначному выводу, что епископ города должен быть лицом с классическим образованием, даже выпускником риторской школы.