Сергей Сорочан - Ромейское царство [Часть 2]

Современная византийская музыка особенно богата и разнообразна по содержанию. Окончательный вид ее нотной записи придали три учителя: Григорий Протопсалт , Хурмузий Хартофилакс и Хрисанф , митрополит западномаоазийской Прусы, автор «Большой теории музыки», по-гречески, «Мега Теоритико», где определены звукоряды и интервалы византийской музыкальной системы, а также введены и сами названия семи звуков звукоряда. В результате деятельности Патриаршей музыкальной комиссии нотная система записи трех учителей была утверждена Вселенским Патриархатом в 1881 г. и известна ныне под названием «Нового метода», по-гречески «Неа Методос».

В Ромейском царстве не было распространено природоведение, изучение ботаники и зоологии. Последняя была представлена знаменитым древнегреческим ученым Аристотелем, и этим все сказано. Многочисленные и даже хорошо иллюстрированные книги, словари на эту тему оставались изложением уже известной информации, а не новых открытий. «Физиолог», христианский бестиарий, составленный между II–IV вв., имел мизерный научный интерес, описывал различные растения и фантастические животные с точки зрения христианской символики. Впрочем, сохранилось большое число византийских версий именно этого сочинения и множество его средневековых переводов.

Экзотические животные вызывали интерес у Тимофея из Газы (ок. 491518 гг.), автора поэмы из четырех книг, опять-таки смеси зоологии и легенд, основанных на Аристотеле, Плутархе, Оппиане , Элиане . В девятой книге своей «Христианской топографии» Косма увлеченно описывал животных Эфиопии, Индии и Цейлона.

Но куда больше ромеев интересовали практические знания о животных и сведения о растениях применительно к агрикультуре, скотоводству, садоводству, медицине, фармакологии или кулинарии. Именно на это были направлены компилятивные сочинения X в. «Геопоники», советы по сельскому хозяйству и промыслам, и «Иппиатрика» , анонимные трактаты по ветеринарии, содержащие знания древних о лечении болезней и питании домашних животных и птиц, иногда снабженные иллюстрациями. В этой области особо отличился своим уникальным трактатом «О болезнях охотничьих соколов и их лечении» знаменитый врач XIII в. Димитрий Папагоменос. Он дал толчок к усилению развития ветеринарного дела не только в Византии, но и в западной Европе.

Многие магические тексты касались растений, как, например, «Кираниды» — собрание магических рецептов III–IV вв. Описание растений присутствовало в сочинениях по диетологии, соблюдению диетического режима, подобных созданным прославленным придворным врачом VI в. Аэцием из Амиды, а позже Михаилом Пселлом и Симеоном Сифом, в середине XI — начале XII вв. Это просвещенное время вызвало также повышенный интерес к описанию животных, четвероногих, птиц и рыб, что косвенно связано с основанием василевсом Константином IX Мономахом (1042–1055 гг.) зоопарка в Константинополе. Во всяком случае, придворный-очевидец, историк Михаил Атталиат тщательно описал слона и жирафа, доставленных туда. Видимо, особенно привлекал своей диковинностью и полнейшей безобидностью ни на кого не похожий жираф, поскольку именно ему едва ли не страницу счел нужным уделить в своей «Истории» разносторонне образованный Георгий Пахимер. Еще позже, около 1320 г., довольно посредственный, но плодовитый поэт-халтурщик Мануил Фил написал поэму с характеристиками реальных и фантастических животных, основанную на сочинении популярного со II в. Клавдия Элиана. В XV в. к этому добавились ставшие особенно востребованными среди знати трактаты об охотничьих собаках и соколах.

Ромеев интересовали практические аспекты применения химии в металлургии, производстве тканей, медикаментов, стекла, хотя им были известны сочинения Страбона, древнегреческого философа и ученого III в. до н. э., который заложил основы химии как предмета теоретического изучения и объяснял химические процессы через соединение или разъединение веществ.

И уж совсем кружили головы магические загадки алхимии, связанные с превращением веществ, добычей сказочных лекарств, причем составлять трактаты на эту тему иногда случалось даже таким богобоязненным, благочестивым императорам, как Юстиниан Великий или Ираклий. Еще больше сохранилось анонимных трактатов такого рода или подписанных псевдонимами. К алхимикам в Ромейском царстве относились с тем же уважением, что и к ученым-мыслителям. Крупные ученые умы с увлечением занимались алхимией. К примеру, славившийся своей разносторонней ученостью Михаил Пселл был автором ряда алхимических рецептов, в 1045–1046 гг. собранных в сочинении под красноречивым названием «Хрисополиа» — «Золотоделание», впоследствии получившем распространение в странах средневековой Европы, где с конца XIII в. алхимия начала становиться еще более популярной, чем в Ромейском царстве.

Византийская минералогия тоже оказалась в значительной степени под влиянием оккультных, околонаучных наук и мало что дала для практики. Еще больше, чем алхимию, ее интересовали прежде всего магические свойства минералов и особенно драгоценных камней.

Ромеям была известна сила пара, но дальше применения его в виде курьеза, забавных приспособлений дело не шло. Располагая развитыми технологиями, они не стремились к техническим изобретениям и к использованию их в практической деятельности. Правда, в X–XI вв. византийцы решали некоторые задачи по оптике и механике, причем традиция такого изучения восходила к временам Юстиниана I (527–565 гг.), когда Анфимий из Тралл, уже знакомый нам математик и проектант Св. Софии Константинопольской, написал трактат об «огненных зеркалах». В 30-е гг. IX в. василевс Феофил мог похваляться в Большом императорском дворце собранием диковинных автоматов, в разработке которых участвовал высокоученый философ Лев Математик. Он же предложил конструкцию дворцового зала Мистерий, отличавшегося небывалым звуковым эффектом, и конструкцию «огневой цепи» — оптического телеграфа с двумя крайними синхронизированными часами-орологиями, чьи сигналы от маяка к маяку стремительно достигали Большого дворца с восточной границы Ромейского царства, от района севернее Тарса. Огонь, зажигаемый на маяке у границы в тот или иной час, должен был обозначать какое-то определенное событие, — например, набег врагов, сражение, пожар и подобное; в течение того же часа сигнал по цепи маяков мог достигнуть столицы.

К слову, поражавший присутствующих до дрожи в коленях, подъемный царский трон в Константинополе с механическими львами и птицами был наследием традиций таких прославленных древнегреческих изобретателей, инженеров как Филон Механик (середина III в. до н. э.) и Герон Александрийский (I в. н. э.). Лев Математик, не случайно известный также по прозвищу Эллин, не мог не знать их наследия.