Сергей Сорочан - Ромейское царство [Часть 2]

Примечательно, что жизнь в гостинице-пандохионе, среди чужих тяжелых квартирных запахов у агиографов как правило ассоциировалась с представлениями о блуде, с занятием проституцией, процветавшей там с ведома содержателей или содержательниц гостиниц. Знаменитый экзорцист, Св. Феодор Сикеот был зачат его матерью, содержательницей такой придорожной гостиницы, славившейся умением развлекать посетителей, от проезжего государева курьера, отчего бесы, поносившие святого устами одержимых, грубо обзывали экзорциста «блудин сын».

Держали проституток и отдельные сводники- порновоски , дословно «блудопастухи», сутенеры, причем как миряне, так и клирики, неплохо наживавшиеся на этом позорном ремесле. Среди занимавшимся им встречались этайры-индивидуалки, несчастные женщины, впервые решившиеся на торг собой, в большинстве такие, кто зарабатывал едва на хлеб, несколько медяков в день и был вынужден просить милостыню или подрабатывать поденно, как упомянутая выше Мария Египетская, бравшаяся за прялку, чтобы в отсутствии клиентов не умереть с голоду. Согласно Прокопию Кесарийскому, такой низший ранг порни издавна пренебрежительно именовался «пехотой» и не брал с клиентов больше трех медных оболов. Для того, чтобы заработать на дневное пропитание от 7 до 24 оболов и не умереть с голоду, они должны были обслуживать за день от трех до восьми клиентов. Именно среди подобных бедолаг, живших «…в темной южной части Ипподрома, в нижних портиках обходных галерей», скончался знаменитый Андрей Юродивый, любивший забираться в капилеи и публичные дома-катагоги. Такие же непотребные женщины, случалось, превращали в дом свиданий даже церкви, как это было с пользовавшимся дурной репутацией столичным храмом Св. Фомы в Амантии, недалеко от гавани Юлиана ( Софианы ), который, если верить проповеди василевса Льва Мудрого (886–912 гг.), в итоге сгорел по причине Божиего гнева.

Но были и вполне профессиональные обитательницы катагог, стоящих в кварталах, заселенных порни. Среди них встречались куртизанки-профессионалки высокого разряда, которые прогуливались в сопровождении целой свиты прислуги и брали с клиентов по десять литр золота за ночь услад — плату, равную годовому доходу отдельных высоких чиновников! Недаром Агафий Миринейский упоминал о портретах продажных женщин в отдельных рамах, какие встречались наряду с портретами уважаемых магистратов, профессоров.

За деньги практиковались любые виды секса по желанию клиента. На бытовом уровне был распространен групповой секс. Так, Иоанн Мосх рассказывает о блуднице Марии Египетской, которой пришлось обслуживать сразу троих молодых людей, сопровождая их в пути по приморской Киликии. Примерно там же, только в Тарсе, бродячий актер по имени Вавила постоянно жил сразу с двумя наложницами — Комито и Никосой, стараясь при этом «не предпочитать одну другой» ни в чем, дабы не разжечь соперничество между женщинами. К слову, иметь наложниц было официально запрещено уже со времен Константина I, но этот закон явно не выполнялся. Не менее широко было распространено подневольное сожительство рабыни с господином или знатной дамы со своим рабом, освященное давней традицией. Более того, плотская связь с рабыней на протяжении всего ранневизантийского периода вообще не считалась прелюбодеянием. По этой же причине допускалось обнажение хозяйки перед своими рабами — как перед животными, это не представлялось срамным, постыдным. В иных домах распущенность служанок и рабынь была такова, что с ними запросто могли флиртовать даже гости хозяина. Подозрение в беременности рабынь после пиров было нередким, по крайней мере, так обстояло в ранней Византии с ее еще неутвердившимися христианскими нормами.

При всем том, проституция в Ромейском царстве морально осуждалась и обществом, и Церковью. Символом всех пороков являлась в Библии «блудливая жена», которая «раздвигает ноги свои для всякого мимоходящего» (Иезекиль 16:25). Иоанн Хрисостом предостерегал даже от бесед с блудницами, ибо их «слова, одежда, распутные глаза, сладострастные взгляды, плетение волос, натирание лица, подкрашивание ресниц», по его глубокому убеждению, были способны смутить душу самого правоверного христианина. Тем не менее, христианская концепция пола исходила из того, что Господь в лице Иисуса Христа осуждал прелюбодеев (Матфей 5:28), но не отверг блудницу, простил ее, не лишил надежды на исправление (Иоанн 8:3-10). Это был очень весомый аргумент. В конце концов, проституция не входила в число десяти смертных грехов. Христианство безоговорочно осуждало лишь блуд ради наслаждения, «по убеждению», а осквернение тела в вынужденных обстоятельствах грехом не считалось, если не было греха в голове. Окончательный суд поступков блудниц не должен был быть судом человеческим. Ромеи признавали за проституцией право на существование в качестве доходного, облагаемого налогом занятия, да и сами проститутки не представали в их глазах этакими «моральными монстрами», подонками общества, какими в многочисленных антифеминистских рассказах обычно выступали женщины средневекового Запада. Во многом это проистекало из унаследованного ромеями античного многовекового убеждения в сексуальной свободе людей. Поэтому христианский обвинительный пафос в адрес гетер не сразу нашел поддержку в ромейском обществе, которое знало даже проституток-мужчин. В конце VI в. жители Сиракуз были поражены невиданным зрелищем: триста этайр, предводительствуемые местным епископом, которому они пожаловались, организовали демонстрацию, направившуюся к представителю императора, сместившему прежнего куратора.

Некоторые из бывших грешниц, раскаявшись, заканчивали жизнь в монастыре, отдав туда все свои сбережения. Другие, волею судьбы, как Феодора, наложница будущего императора Юстиниана I, поднимались до самых блестящих верхов общества. Как ни парадоксально, институт порни оказался в определенной степени даже нужным христианской Церкви, потому что, помимо милосердия, давал возможность падшим женщинам начать путь морального очищения с самой низшей отметки. Поэтому путь к спасению у этих женщин оказывался самым длинным, то есть самым сложным, а значит, этот путь самоусовершенствования представал едва ли не самым почетным путем к святости. Отсюда поразительный феномен святости значительного количества прежних блудниц. В этических представлениях византийцев сочетались самые противоречивые тенденции. В любом случае, государственные и городские власти достаточно равнодушно относились и к нищенству, и к проституции, считая их неизбежными. Они стремились контролировать проституток и не препятствовали созданию профессиональных сообществ- мастропей «жриц любви», более того, назначали туда своих кураторов. Но, несмотря на поддержку Церкви, бороться с этим злом власти были бессильны и только стремились по возможности проявлять в отношении падших христианское милосердие. Самое большее, на что был способен закон — запретить проституцию малолетних.