Сергей Сорочан - Ромейское царство [Часть 2]

Наиболее экстравагантно, богато выглядели гонки колесниц с наездниками — наголо обритыми возницами-гениохами, каждый из которых был богато одет в цвета своей частной спортивной группировки — факции. Конные ристания регулярно проводились в крупных городах не реже трех раз в год, а в столице Ромейского царства, как правило, в четыре, а то и в шесть раз чаще, по разным поводам — в день основания Константинополя 11 мая, в дни рождений императоров, восшествия их на трон, военных побед, приемов иноземных послов. На это время они и становились смыслом жизни горожан, которые вели себя, если верить словам византийского историка Прокопия, будто пораженные душевной болезнью.

О начале соревнований на столичном центральном Ипподроме власти сообщали поднятием специальных флагов. Знаменщик-тессерарий, посланный препозитом — министром двора, выполнявшим приказ царя, подходил к столбу-мачте, трижды осенял его крестным знаменем, после чего отдавал команду сторожу-кустодарию поднять флаг и отправлялся на конюшню, в Карцеры, чтобы приветствовать конюхов и гениохов. Под пение факциями Трисвятого и гремевшие славословия собравшихся — «Взойди, боговдохновенное царствование! Взойди, выбор Троицы! Взойди! Взойди! Взойди!» император готовился со свитой вступить в ложу. Наконец наступал момент выхода в «сидение»-Кафисму и церемониймейстер возглашал: «Повелите!», а присутствующие отвечали криком: «На многие и благие лета!». Церемониймейстер, взяв край царской хламиды, делал небольшую складку на конце, вручал этот край василевсу, который входил в ложу под гремевшие с утроенной силой славословия — «Свят! Свят! Свят!». Император, встав перед троном, концом хламиды крестообразно трижды благословлял сначала трибуны прямо перед собой, на противоположной стороне Ипподрома, потом направо венетов и налево, прасинов. Затем препосит по знаку императора вводил патрикиев, стратигов и другие чины, чтобы те заняли свои места на скамьях слева и справа от царской ложи. В самой Кафисме оставались только личная охрана и самые высшие чины из ближайшего окружения василевса, который величаво кивал актуарию, что можно начинать бега.

На трибунах воцарялась почти мертвая тишина и в этой замершей тишине стоявший посреди арены маппарий, подняв руку, бросал на арену пурпурный платок-маппу. По этому знаку служители одновременно опускали запорные устройства перед упряжками, четыре колесницы, — по одной из каждого Карцера, — вылетали на широкую беговую дорожку-трек, а трибуны взрывались оглушительным криком. Так красочно и сугубо ритуально начиналась гонка каждого заезда, как правило, из семи кругов, а число заездов за день могло достигать двадцати четырех. Завершение каждого круга отмечали, убирая с высокой платформы- оварияна Спине, по одному из семи крупных страусиных яиц.

Впрочем, со временем и число ворот Карцеров, и число заездов уменьшилось. Пленный араб Гарун ибн-Яхья, оставивший красочное описание Константинополя начала X в., называл уже не четыре, а двое малых ворот, через которые на аль-Будрун (Ипподром) выводят четверки лошадей, а повозки с возницами «трижды обегают вокруг установленных на аль-Будруне идолов», то есть статуй на Спине. Одновременно могли соревноваться два или четыре экипажа, причем не обязательно квадриги, а более легкие в управлении биги — упряжки из двух лошадей.

Ипподром обслуживала целая инфраструктура с множеством людей, служащих, служебных помещений, сводчатых камер для диких зверей, размещавшихся в массивной толще Сфендона и под высокими трибунами. К примеру, отец и отчим супруги Юстиниана Великого, августы Феодоры и ее двух сестер были сторожами медведей, принадлежавших столичной факции Зеленых. Мимы Зеленых упоминаются в некоторых ранневизантийских надписях. Ставившиеся ими танцевальные пантомимы, клоунады, интермедии поддерживали болельщики соответствующей группировки. Такие представления устраивались между заездами, когда зрители могли отдохнуть, подкрепиться принесенной с собой или купленной на лотках снедью, а то и даровым угощением, устраиваемым императором, и сходить в туалеты-афедроны, расположенные в проходах трибун.

Праздничное возбуждение Ипподрома накаляли несколько десятков тысяч орущих людей, которые могли заставить закричать любого. Прокопий не преувеличивал: распаленные зрители подпрыгивали, кричали, побрасывали в воздух пригоршни пыли, подхлестывали воздух пальцами, будто бичами, стремясь подогнать мчащиеся колесницы. Мороз пробегал по коже, когда в разгар состязаний тысячи глоток фанатов-болельщиков в дружном реве выкрикивали с трибун слоган «Ника!» — «Побеждай!», поддерживая своих гениохов. И уж совсем впечатляло, когда это море голов, руководимое специальными координаторами-глашатаями факций, слаженно, ритмично, громогласно скандировало аккламации, вступая в переговоры с отцом-императором. Напомним, что факции еще играли важную роль в конце VI–VII вв., но постепенно все более ритуализировались к X в., превратившись в парадные декорации.

Гонки колесниц были опасны, часто они случайно или преднамеренно сталкивались на головокружительной, совершено безумной скорости, от соприкасавшихся осей колес летели искры, переворачивающиеся экипажи разлетались вдребезги, калеча или убивая лошадей и возниц. Мчавшиеся яростным галопом, рвущиеся вперед, взмыленные, храпящие кони стремительно входили в особенно опасный поворот Сфендона вокруг Спины, с грохотом проносясь мимо беснующихся трибун. Столбом взвивалась удушливая пыль, ревущий шум стоял оглушительный. Ромеи приходили на ипподром, чтобы увидеть кровь и услышать вопли, а не только восхищаться мастерством возниц и скоростью. На ипподромах Империи гениохи вели гонки со смертью, а не только друг с другом. Недаром святых и возничих почитали в Константинополе больше всех остальных. Ведь гениох-победитель символизировал победоносного и щедрого василевса, которому посвящались все ипподромные победы. Так, прославленный, непобедимый гениох рубежа V–VI вв. Порфирий Александрийский, виртуозно владевший искусством управления конями, удостоился целых семи статуй с пространными стихотворными эпитафиями в честь его побед, особенно двух, которые он блистательно одержал на уже побежденных в предыдущих заездах лошадях.

Не зря слава Юстинина I, еще до того, как он стал императором, началась с того, что он громко отпраздновал свое вступление в звание консула в 521 г. организацией на Ипподроме самых ярких и дорогостоящих развлечений из всех, какие когда-либо видел Константинополь. 288 000 солидов было роздано им народу или же истрачены на зрелища, декорации, сценические машины, а гонки на колесницах с богато наряженными лошадьми вызвали такой ажиотаж беснующийся толпы, что финальный заезд пришлось отменить из страха перед беспорядками.