Андрей Савельев - Троянская война. Реконструкция великой эпохи

Мы видим, что ахейская знать — данаи — имеют примерно те же характеристики, что и троянцы в целом. Это воинственные конники. Им, правда, принадлежит гораздо меньшая частота эпитетов, чем троянцам. Но это и понятно: часть эпитетов перенимает на себя все ахейское войско, где отличительная черта — длинные волосы и блестящие доспехи. Очевидно, что не только знать снабжена добротным воинским снаряжением. Иначе соответствующие эпитеты были бы у данаев. Видимо, у троянцев снаряжение обычного воина было куда скромнее, чем у знатного. Что отчасти связано и с обычаем: ахейцы всюду стремились захватить доспехи противника — даже такого неказистого, как Долон. У троянцев же боевые доспехи могут отсутствовать даже у царевича — Парис носит шкуру, и лишь перед схваткой с Менелаем заимствует доспехи у своего брата.

Гомер, собирая свидетельства о Троянской войне, наверняка столкнулся с противоречиями в описаниях событий, которые очевидцы запомнили по-разному или же их по-разному поняли те, кто представил Гомеру свой пересказ. Эпический подход позволяет, не потревожив сами свидетельства, снять противоречия сказочным мотивом. Поэтому тяжелораненый Эней остается на поле боя в виде собственной реплики и одновременно Аполлон врачует его в своем храме в Пергаме.

Гомер точно описывает ранение Энея — камнем в коленную чашечку. Возможно, Эней на какое-то время от боли потерял сознание — «и взор его черная ночь осенила». И многим показалось, что он умер. Даже Арес провозглашает, что «пал воевода, почтенный для нас как божественный Гектор!». Впрочем, он мог иметь в виду именно падение, а не гибель. Сказочный мотив в этом месте потребовался, чтобы заполнить лакуну: вопрос о том, как Эней смог выйти из боя. А что Энею это удалось, очевидно из дальнейших событий, которые не обошлись без него.

Предположение о том, что авторы «Илиады» намеренно пошли на подтасовку, и на самом деле Эней погиб, не выдерживают критики. При необходимости, «Илиаду» можно было бы избавить от сказочного мотива и все противоречия убрать. Как раз наличие противоречий говорит о неповрежденности текста поправками. Если герой пал на колено, это вовсе не означает смерть, которая часто определяется у Гомера выражением «сломить колена» (γούναθ' έλυσεν). Эней возвращается в битву не потому что это уже полностью выдуманный персонаж, продолжающий судьбу убитого прототипа, а потому что он мужественный воин и сражается, даже будучи ранен. Получив болезеннный удар камнем в колено, он через какое-то время пришел в себя и вновь оказывается в гуще сражения.

Среди троянцев после Гектора самый дееспособный герой — Эней, к которому судьба более милостива, чем к другим троянцам. Эней покидает Трою вместе со своим отцом до пожара и разрушения (излюбленный сюжет у скульпторов и живописцев — Эней выносит немощного Анхиса на своих плечах). Разумеется, Эней не мог предвидеть будущее, и его бегство было связано не с тем, что он разгадал тайну Троянского коня. Причины — в недооценке его подвигов: после смерти Гектора руководят троянцами сыновья Приама, хотя все они уступают Энею в доблести. Возможно, исход Энея из Трои объясняется также значительными потерями дарданцев.

Эней — предводитель дарданцев, жителей области к югу от Троады в районе горы Иды. При этом статус дарданцев отличен от статуса союзников — обращение к войску предполагает упоминание отдельно троянцев и дарданцев, а всех остальных совместно — «союзники». Это объясняется тем, что вожди Трои принадлежат к потомкам Дардана. Эней, таким образом, является представителем одной из ветвей Дарданидов, которые получили в управление родовую вотчину, впоследствии оказавшуюся менее престижной, чем бурно развивающаяся Троя. Не имея перспектив получить троянский престол, Эней невольно противопоставлен всем многочисленным сыновьям Приама. Тем не менее, он сражается под Троей вовсе не потому, что ожидает, что сыновья Приама и сам царь падут, а он получит престол. Версии измены Энея существуют, но все они — довольно смутные. В них роль Энея второстепенна и неясна. У Гомера о предательстве Энея речи нет. Скорее всего, соответствующая версия принадлежит тем, кто пытался оспорить первенство Энея в наследовании прав не только на Дарданию, но и на Троаду. И вынудил-таки его покинуть родину и стать родоначальником новой государственности в Италии.

У Гомера троянцы никогда не смешиваются с дарданцами, но и с другими союзниками тоже. В чем же причина разницы в статусе? Даже если дарданцы — ближайшие родственники троян, их следовало бы называть хотя бы иногда либо союзниками, либо троянцами — при близком родстве. Но нет, обособленность дадранцев у Гомера последовательна. Это можно объяснить только тем, что дарданцы имели право рассчитывать на свою долю военной добычи, но воевали не за плату, а союзники, напротив, привлекались скорее как наемники.

На тесную связь Приама с дарданцами указывает тот факт, что в «Илиаде» он 10 раз поименован как Дарданид (потомок Дардана), а по отцу — Лаомедонтид — назван лишь однажды. Лаомедонт имеет все основания считаться исторической личностью, поскольку в греческом предании он описан достаточно подробно — тесно связан с Гераклом и его подвигом захвата Трои на поколение раньше Троянской войны (что может быть сопряжено с частичным разрушением стен Трои в результате землетрясения).

Нещадный анализ, которому привержены многие исследователи, в подобном случае соблазняется исправлением Гомера: мол, Дардан был отцом Приама, а Лаомедонт — вымышленная фигура. Или даже, что Приам — вымышленная фигура, встроенная в генеалогию Дардана. К этим экстравагантным гипотезам добавляется еще одна: почему-то древним надо было еще и придумать генеалогию от Дардана до Приама, и до нашего времени сохранилась именно эта ложная версия.

Мы не можем принять такого подхода, поскольку он напоминает действия ленивого археолога, который вместо того, чтобы кропотливо соединять найденные черепки и реконструировать амфору по ее обломкам, предполагает, что черепки — это просто разрозненный мусор, обломки многих амфор. Если считать, что Гомер коллекционировал всякого рода ложь, а рапсоды произвольно его дополняли, то придется отречься от какой-либо возможности реконструкции: каждый повод будет использован для разрушения целостной картины.

Изощрения в духе «ленивого археолога» используют любые несуразицы в предании не для того, чтобы постараться найти недостающее звено, снимающее противоречие, а для того, чтобы объявить целостную картину невозможной, а источники — состоящими из материала, возникшего в разные времена и у разных народов.