Сергей Полехов - Наследники Витовта. Династическая война в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века

Правители ВКЛ и Польши не только поддерживали миссионерскую деятельность католических епископств ВКЛ, но и заботились об их материальном обеспечении. Самыми щедрыми были пожалования для Виленского епископства, начатые Ягайлом и продолженные Витовтом. Благодаря им оно за короткий срок (1387–1430) стало обладателем беспрецедентно крупных для ВКЛ земельных владений, далеко превосходящих имения самых состоятельных литовских бояр. Земли Виленского епископства были сосредоточены в основном в «Литовской земле» (так ими было удобнее управлять, об этом неоднократно просили и сами епископы), но Витовт жаловал ему села и на Руси. Так, в 1412 г. епископство получило крупный комплекс владений в Киевской земле [371]. В гораздо меньших масштабах эта политика проводилась в отношении диоцезов, которые сами находились на русских землях ВКЛ. Крупнейшим было пожалование Витовта (1428) для Луцкого епископства, расположенного, как сказано в великокняжеском документе, «среди схизматиков и приверженцев различных сект», — 11 сел в Луцком и Владимирском поветах и на Подляшье [372]. Ни в какое сравнение с латифундией Виленского епископства это не идет.

Православная церковь, с одной стороны, сохраняла традиционное влияние на русских землях, владения и права, которые подтверждались монархом [373]. С другой стороны, православие в ВКЛ находилось на положении «терпимой» религии, возможности его распространения были сильно ограничены: позднейшая традиция приписывала Витовту запрет строить новые православные церкви и ремонтировать старые (этот запрет, по-видимому, касался территории Виленского епископства). Известен и запрет межконфессиональных браков, введенный при крещении Литвы. При этом православное население не принуждалось к переходу в католицизм, а проблему его неравноправия Ягайло и Витовт рассчитывали решить путем заключения церковной унии. Поддержка католицизма государственной властью выражалась и в том, что католические епископы входили в правящую элиту ВКЛ, т. е. тот круг людей, которые могли влиять на принимаемые великим князем решения. Внешне это выражалось в том, что в перечнях гарантов документов им было отведено почетное первое место. Православные епископы этой прерогативой не обладали, но сохраняли высокое положение в обществе русских земель. Об этом свидетельствуют хотя бы факты последующего времени: списки свидетелей документов Свидригайла, который княжил в Луцке по приглашению местной знати в 1442–1452 гг., постоянно открываются именем луцкого «владыки», тогда как католический епископ этой территории в них не упоминается.

Вместе с тем государственная власть пыталась использовать православную церковь в своих интересах, в качестве инструмента своей политики, поскольку ни массового обращения русских подданных в католицизм, ни унии с католической церковью в ближайшем будущем ожидать не приходилось. А между тем церковь в Средневековье не только заботилась о спасении душ прихожан, но и была мощнейшим инструментом коммуникации между правителем и его подданными, легитимации и пропаганды его власти, а в условиях слабой развитости государственных структур (которая имела место в ВКЛ) эта ее функция приобретала особое значение. Поэтому Витовт вряд ли мог быть заинтересован в чрезмерном ослаблении православной церкви. Литовский монарх стремился занимать епископские кафедры своими ставленниками: наиболее ярким примером является перевод из Владимира Волынского в недавно присоединенный Смоленск епископа Герасима, будущего митрополита. В его окружении были созданы столь важные произведения, как первая редакция «Похвалы Витовту» и первый летописный свод Великого княжества Литовского. Крупнейшим достижением Витовта в области церковной политики стало создание отдельной православной митрополии. На нее в 1415 г. был поставлен Григорий Цамблак, который в 1418 г. участвовал в Констанцском соборе католической церкви. Хотя к этому времени Цамблак и примирился с константинопольским патриархом и византийским императором, распространить церковную власть на Новгород, Псков, Тверь и другие русские земли, как планировалось изначально, ему не удалось. В 1419 г. он умер, и митрополия вновь оказалась объединенной под властью грека Фотия [374].

Замена удельных князей на наместников вызывала к жизни новые проблемы организации литовской монархии. Главной из них была проблема коммуникации между властью и ее подданными. Их непосредственный контекст имел место, во-первых, во время объездов князем подвластной ему территории. В отличие от соседней Польши эпохи Ягайла [375], в ВКЛ не сложилась практика регулярного объезда монархом всех его обширных владений, с посещением каждого уголка. В Литовском государстве такие поездки были подчинены, как правило, не годовому ритму, связанному с церковным календарем, но решению практических задач внутренней и внешней политики — участию великого князя в военных походах, встречам с правителями соседних государств, необходимости вынести решение по делам своих подданных или укрепить свою власть в том или ином отдаленном регионе. Поэтому разные части ВКЛ Витовт посещал неравномерно: большую часть времени он проводил в Литовской земле и главных центрах своей «вотчины» — Городне, Берестье, Луцке, одновременно служивших местами встречи с Ягайлом. Значительно реже великий князь появлялся в таких крупных и важных городах, как Полоцк, Витебск и Смоленск. В 1424 г., отправляясь на юг ВКЛ, Витовт писал великому магистру, что собирается посетить некоторые свои замки, в которых никогда не бывал [376], — а ведь к этому времени он княжил уже три десятилетия. Более или менее полные объезды территории ВКЛ за всё свое почти сорокалетнее правление Витовт осуществлял лишь дважды — в 1411 и 1427 гг. В ходе последней поездки, по сообщениям самого Витовта и сопровождавшего его шута из Пруссии Гейне, который информировал великого магистра о происходящем, местные князья и бояре приносили монарху дары (коней, меха, изделия из дорогих тканей, золото и серебро) [377], а тот жаловал им земли [378]. В свою очередь, сами подданные приезжали к Витовту из отдаленных уголков его государства: известны визиты полочан, смольнян, возможно, также киевлян.

Поскольку великий князь не мог часто появляться везде и всюду, необходимо было прибегать к другим средствам коммуникации с подданными, менее затратным, но сопоставимым по эффективности. Наряду с устной коммуникацией утверждалась письменная. Возникновение литовской великокняжеской канцелярии относят ко временам Ягайла и Скиргайла, но развитие она получила при Витовте. О резком росте объема выдачи документов говорит тот факт, что большинство древнейших документов, хранившихся впоследствии в частных светских архивах, было выдано именно от имени Витовта [379]. Документ не только оформлял определенные отношения власти и собственности, он был эффективным средством пропаганды великокняжеской власти. Он создавал впечатление непосредственного общения с монархом, «говорившим» от первого лица, иногда обращавшегося к получателям грамоты во втором лице [380], тем более что его изображение, как правило, можно было видеть на привешенной к документу печати. Большое впечатление на современников, многие из которых не умели читать, производил и визуальный образ документа — его размеры, материал, оформление.