Константи Зельин - Борьба политических группировок в Аттике в VI веке до н. э.

Биографов Солона также очень интересовали, по-видимому, отношения между Солоном и Писистратом [167] Ср. уже в Αθ. π., 14; ср. Ael., Variae Historiae, 8,16. , в частности тот факт, что Писистрат не стал прибегать к каким-либо репрессивным мерам по отношению к своему предшественнику, но сохранил с ним хорошие отношения до конца жизни Солона. Вопрос о партиях при этом не затрагивается: на первом плане другое — отношение Солона к тирану и тирании; но в целом эти известия, особенно те, которые рисуют первоначальную близость обоих деятелей, лишний раз показывают, что речь идет о выходцах из одной и той же среды, что они были, согласно некоторым данным, даже родственниками, что нужны серьезные основания для того, чтобы говорить о социальных различиях между ними.

Другим специфическим элементом в рассматриваемом жизнеописании являются многочисленные главы, в которых говорится о законах Солона: из 32 глав биографий этому вопросу посвящена приблизительно треть (гл. 15, 17–25).

В этой части биографии очень ярко выявляется характер использованной Плутархом литературы: хотя некоторые из законов Солона находят у него положительную оценку [168] Plut., Sol., 21: одобряется закон Солона, воспрещавший дурно публично говорить об умершем; там же — закон о завещаниях; 20 — законы о браке. , но гораздо чаще встречаются эпитеты вроде: ίδιος καί παράδοξος (о законе, запрещавшем оставаться нейтральным в случае междоусобия. — 20), άτοπος καί γελοίος (закон об эпиклере. — 20), δλως δε πλείστην lysiv άτοπίαν οι περί τών γυναικών νόμοι τώ Σόλ(ονι δοκοΰσι (23).

Если уже Аристотель черпал материал как из олигархической литературы, так и из произведений демократических авторов и последним иногда отдавал предпочтение [169] U. Wilamowitz-Moellendorff. Указ. соч., I, стр. 120–185. , то Плутарх получал сведения в не менее тенденциозном освещении и обработке позднейших авторов различных направлений. Некоторые из них, по-видимому, настроенные антидемократически, полагали, что Солон, с одной стороны, положил начало последующему господству демоса, с другой — сам видел эту опасность и стремился предупредить ее. «Желая все должности, какие были, предоставить зажиточным, но в остальном политическом устройстве дать участие демосу, который (до сих пор) в нем не участвовал, он установил цензовые классы…» (18). Так объясняет автор возникновение солоновской тимократии. Солон будто бы учредил ареопаг (мнение, которое Плутарх опровергает несколько ниже), а видя, что демос еще волнуется и держит себя вызывающе, образовал и другой совет (Совет 400), без предварительного обсуждения в котором ничто не должно было вноситься в народное собрание (19). Мы узнаем, что государство будет меньше подвержено потрясениям, опираясь на эти два совета, как на якоре, а демос это заставит оставаться в покое (19). Видя этот беспокойный демос, переполнявший якобы город, ленивый и праздный, Солон обратил граждан к ремеслам и написал закон, позволявший сыну не прокармливать отца, который не научил его ремеслу (22).

Через всю биографию проходит мысль о том, что Солон своими реформами никого не удовлетворил, но возбудил недовольство как богатых, так и бедных (16). Один из авторов, использованных в биографии, утверждал, что Солон обманывал как тех, так и других (Плутарх или его источник, впрочем, опровергает это утверждение). Законы Солона создавали затруднения (24), они были написаны намеренно неясно. Самым неприятным было то, что когда он сообщил своим ближайшим друзьям о предстоящей реформе (уничтожении долговых обязательств), то они использовали это сообщение в целях личного обогащения [170] Plut., Sol., 15; ср. 9, 2; 6, 2–3; его же. Praecepta gerendae reipublicae, 13, D, 807. . В общем из всех глав, где говорится о законах Солона, видно, что у Плутарха в руках был большой фактический материал, почерпнутый из богатой литературы (см. выше, стр. 78), но что объяснение фактов (или, вернее, того, что Плутарху представлялось фактами) привнесено позднейшими авторами и самим Плутархом, исходившими из современных им условий, а потому не имеет исторической ценности для эпохи Солона.

Теперь мы должна остановиться на тех частях биографии, которые имеют непосредственное отношение к вопросу о борьбе партий. Главы, посвященные характеристике состояния афинского общества до и после реформ (12, 13, 29), играют немаловажную роль в композиции всего произведения. В описании Плутарха главная черта, отличающая обстановку накануне выступления Солона, — это волнения, охватившие государство (12, начало). Вот тогда-то и выступил Солон, уже пользовавшийся славой, «вместе с первыми» из афинян и, прося и поучая, убедил воздать должное виновным в тяжком преступлении (Мегаклу и другим архонтам).

Но и после прекращения Килоновой смуты (13) междоусобная брань (στχσις) продолжалась и государство разделилось на три борющиеся части. И снова мы читаем те же слова, что в предшествующей главе: тогда-то» неравенство бедных и богатых достигло апогея [171] Plut., Sol., 13: τε δέ τής τών πενήτων προς τούς πλουσίους ανωμαλίας ώαπβρ ακμήν λαβοόσης; cp. Sol., 12. ; тогда-то «благоразумнейшие» (οι φρονιμότατοι), т. е., как видно из дальнейшего, «средние» граждане (14), и просили Солона выступить посредником.

После отъезда законодателя государство еще продолжало пользоваться его законами, хотя все уже ожидали перзмен и желали нового устройства. Надежды их были неодинаковы, но каждый рассчитывал извлечь выгоду из перемены и одержать верх над противниками. Солон по возвращении опять пытался примирить и согласить их.

Помимо жизнеописания Солона, мы имеем у Плутарха биографии и других законодателей и реформаторов: ранних (Ликурга, Нумы, Валерия Публиколы) и позднейших (Агиса и Клеомена и братьев Гракхов). В пяти из этих биографий, наряду с обычными для них элементами композиции, мы обнаруживаем и главы, содержащие характеристику общественной и политической обстановки. Эта обстановка рисуется здесь примерно такими же чертами, как в жизнеописании афинского законодателя VI в. В Спарте перед разделом земли, произведенным Ликургом, существовало сильнейшее неравенство, было множество неимущих и бедняков, богатство целиком скопилось в руках немногих. Решительное мероприятие Ликурга и должно было изгнать высокомерие, зависть, преступление, изнеженность и еще более крупные и старинные язвы государственного строя — богатство и бедность (Lye., 8). Волнения и соперничество предшествовали и воцарению Нумы (Nom., 3). Для обозначения печального (болезненного) состояния государства в жизнеописаниях Ликурга и Агиса Плутарх пользуется одним и тем же термином (νοσήματα, νοσουντες). После победы над афинянами в Пелопоннесской войне лакедемоняне насытили себя золотом и серебром. Богатые (οί δυνατοί) были преисполнены страсти к наживе и вскоре, когда богатство скопилось в руках немногих, бедность овладела государством, а вместе с тем зависть и вражда к имущим со стороны неимущей и бесправной черни (ό'χλος) (Agis., 5).