Константи Зельин - Борьба политических группировок в Аттике в VI веке до н. э.

Подобную же картину мы находим в биографии Тиберия Гракха. И здесь мы встречаемся со знакомыми терминами — οί δυνατοί, πλεονεξία, οί πλούσιοι, οί πένγτες,— и здесь говорится о государственном строе, страдающем множеством зол.

Плутарх использовал различные материалы, его изображение в разных биографиях имеет неодинаковую ценность и отличается различной степенью достоверности, но, так сказать, композиционная роль приведенных характеристик обстановки сходна: на фоне безудержного господства и произвола сильных и богатых, беспощадного угнетения неимущих, когда государство, казалось бы, должно погибнуть от обуревающих его раздоров, вражды и пороков, еще ярче выступает деятельность реформаторов, как бы ни отличались они друг от друга и каковы бы ни были конечные результаты их деятельности. Среди них мы видим демократических и умеренных, как Солон или Валерий Публикола, решительных и склонных к насильственным мерам, как Ликург, успешно проводящих благодетельное преобразование (Солон, Ликург, Валерий, Нума) или гибнущих в борьбе с богатыми (Агис, Гракхи).

Конечно, в изображении обстановки античный автор руководствовался во многом иными соображениями, чем историки нового времени в аналогичных случаях. Это изображение у Плутарха дается с морализирующей точки прения, оно не представляет какого-то чисто исторического очерка в целях выяснения задачи и образа действия реформатора.

Изображение резких противоречий между богатыми и бедными когда-то уже дали Платон и Исократ в своих известных высказываниях. Они рисовали распад государства на своего рода два враждующих государства, безграничную ненависть бедняков по отношению к богатым, произвол и неуступчивость последних. Позднее идея о несчастьях, переживаемых государством из-за изнеженного образа жизни граждан (τρυρή βίου) и политической вражды, нашла широкое распространение не только в исторических произведениях (например, у Теопомпа), но и в бесчисленных трактатах морально-философского содержания (ср., например, страшную картину взаимной расправы богатых и бедных в фрагментах из сочинения Гераклида Понтийского «О справедливости» [172] См. F. Wehrli. Die Schule des Aristoteles, H. VII. Basel, 1953. Herakleides Pontikos, fg. 49. ). Но у Плутарха эта схема двух враждебных лагерей не принимает характера лишь морализирования по поводу «изнеженности», «алчности» (τρυρή, απληστία) и пр., а наполняется интересным конкретно-историческим содержанием; противоположность богатства и бедности выступает у него в том наряде, который обусловливается отношениями соответствующей эпохи. Главы, где изображается общественно-политическая обстановка в Аттике перед и после выступления Солона, составляют необходимый элемент в биографии законодателя, отличающийся по своему содержанию и композиционной роли от других элементов «хронографического» характера.

Если мы сравним теперь отношение к Солону в главах, где разбирается содержание его законов, и в главах, характеризующих обстановку, то не сможем не заметить некоторой разницы. В первых преобладает, как мы видели, неблагоприятная оценка многих законов, а демос изображается как праздная и беспокойная масса; главы 12, 13, 29 создают иное впечатление. Солон, став славным и великим после победы над Мегарой, выступает посредником и законодателем (14: διαλλακτής καί vo;jloθετής) вместе с лучшими и разумнейшими из афинян (ср. 12).

Эти граждане призывают его приступить к общему делу и прекратить раздоры. Солон не принимал участия в несправедливостях, творимых богатыми, его избирают как справедливейшего и разумнейшего (14). Он отвергает мысль сделаться тираном. По возвращении из путешествий он, видя междоусобную борьбу и стремление к переменам, пытается снова примирить враждующих, а позднее делает все, что может, чтобы предотвратить опасность захвата власти Писистратом, и безбоязненно выступает против него. В целом во всем, что было сейчас указано, обнаруживаются черты энкомия [173] О возникновении и характере энкомия в ранней лирике Греции см. С. М. Bowra. Greek Lyric Poetry from Aleman to Simonides. Oxford, 1961, стр, 8–9. , т. е. одного из истоков позднейшего биографического жанра.

Помимо отдельных элементов биографии, важно выяснить и основную установку автора: с какой точки зрения он смотрит на Солона. В связи с этим в биографии имеется еще одно из «расширений» Плутарха: сравнительная характеристика и оценка афинского законодателя и Ликурга (16). Общие выводы автора таковы: Ликург, пользуясь иными средствами, чем Солон, совершил величайшее дело для спасения полиса и установления в нем согласия (ομόνοια — 16). Солон же, будучи демократом и умеренным, не преобразовал всего государственного строя таким же образом, но не упустил ничего, что мог сделать при существующих условиях, основываясь исключительно на желании и доверии к нему граждан. В характеристике Солона Плутарх сохраняет в общем концепцию Аристотеля, хотя содержание понятия ομόνοια указывает скорее на более позднюю эпоху. В связи с этим общим пониманием позиции Солона автор поместил сообщение о борьбе трех партий дважды: тем яснее выступает роль Солона как установителя «согласия».

Известия о борьбе партий в Афинах мы встречаем в гл. 13 и 29. В первом случае Плутарх, рассказав о заговоре Килона (12), переходит к предыстории реформ Солона. Во втором рисуется положение в Афинах после отъезда Солона и подготовка тирании Писистрата. Интересно отметить одну особенность этих глав. Плутарх, как это обычно у него, в своем небольшом произведении упоминает многочисленные и разнообразные источники: документальные (дельфийские ύπομνήματα) и литературные.

Он ссылается на 13 авторов, называя их имена, и 29 раз отмечает их в неопределенной форме (λέγεται, φασί ит. д.). Наконец, в 19 случаях он цитирует стихотворения Солона. Важнейшими из источников тех авторов, которым следовал Плутарх в рассматриваемом жизнеописании, были, если судить по ссылкам и цитатам, кроме произведений самого Солона, Гераклит Понтийский, Гермипп, Аристотель и его последователи.

В главах, рисующих обстановку, в противоположность предшествующим и последующим, не встречается ни одной ссылки на источники [174] Ср., например, с главой 13-й главы 11, 12, 14. 15, с главой 29-й— главы 25, 26, 27, 31, 32. . Можно предположить, что автор, по-видимому, следует какому-то одному источнику, не называя его, так же как и во многих главах, где он перечисляет законы Солона и дает им оценку [175] Ср., например, главы 17, 21, где вовсе нет ссылок, а также главы 18, 20, 22, 23, где мы находим лишь но одной ссылке в каждой главе. .

Три партии в изложении Плутарха появляются одновременно (в противоположность Геродоту): на первом месте диакрии, далее педиэи и, наконец, паралии. Хиньетт, говоря о несоответствии между известиями Геродота и Плутарха в этом отношении, замечает, что мы должны отдать предпочтение Геродоту, не поясняя, однако, мотивов этого предпочтения. Оно сохранит всегда субъективный характер, если не будет подкреплено соображениями, вытекающими из анализа источников. Те же характерные черты, ту же последовательность в изложении и ту же идею об установлении «согласия» (ομόνοια) проводит Плутарх и в другом своем произведении [176] Plut., Praecepta gerendae reipublicae, 10, D-E. .