Константи Зельин - Борьба политических группировок в Аттике в VI веке до н. э.

Нам кажется, однако, что Циглер прав, критикуя Вейцзекера за «игру в термины», которая не приводит к лучшему познанию сущности и возникновения биографий Плутарха. Эйдологический способ изложения, при котором «жизнь героя понимается как прочная и наглядная сущность» [158] A. Weizsäcker. Указ. соч., стр. 3. , и хронографический, т. е. во временной последовательности, или, если пользоваться прежней терминологией, часть историографическую и характеризующую героя с моральной стороны часть биографии, πράξεις и ηθоς, часто трудно отличить [159] Κ. Ζiegler. Указ. соч., стб. 906. . К тому же, эти две составные части жизнеописания, два его композиционных момента не исчерпывают богатства формы и содержания биографий Плутарха. Вообще эти биографии гораздо более индивидуальны и сложны, чем схема хронографии и эйдологии. В этом отношении нам представляется плодотворным прием Укскуль-Гиллебанда, который исходит из мысли о том, что для Плутарха характерно расширение материала, имевшегося у его предшественников, тогда как для Корнелия Непота — его сокращение. Но понятно, что эти «расширения» ( Erweiterungen ), идущие от Плутарха, могли быть различного рода, что они определялись не только целеустановкой, идеями и вкусами самого биографа, но и характером биографического материала, с которым он имел дело в данной биографии. Поэтому и то, что устанавливает Укскуль-Гиллебанд в смысле «расширения» в биографии Перикла, а именно — периэгетика, комодуменой и Variae Historiae , — не может быть без соответствующих дополнений и разъяснений приложено к любой биографии Плутарха.

Можно наметить несколько типов этих биографий в связи с характером деятельности героя и особенностями материала, находившегося в распоряжении биографа. Рассказ о жизни Александра Македонского и Юлия Цезаря, очевидно, должен был строиться по-иному, чем жизнеописание Цицерона, Катона или Фокиона [160] Ср. K. Ziegler. Указ. соч., стб. 907. . В частности, это обстоятельство необходимо учитывать и при использовании биографии Солона.

Солон — законодатель. Сопоставление его со спартанским законодателем Ликургом, заложившим прочную основу εύνομία Лакедемона, вполне естественно. Такое сопоставление мы находим уже у Аристотеля, у которого, как отметил Кесслер [161] E. Kessler. Plutarchs Leben des Lykurgos. Berlin, 1910, стр. 3. , различаются просто законодатели и законодатели и в то же время реорганизаторы государственного строя [162] Arist., Pol., II, 9,1, 1273b. . Ликурга и Солона Аристотель относит ко второй категории.

Законодательство великих реформаторов, реально существовавших или легендарных, живо интересовало греков как в эпоху кризиса полиса в IV в. до н. э., так и позднее, в эллинистический и римский периоды. Огромное влияние в этом отношении оказали «Законы» Платона [163] Вопрос об отношении биографии Солона у Плутарха и «Афинской политии» рассматривался и работе М. О. Гершензона («Афинская полития Аристотеля и жизнеописания Плутарха». М., 1895), который доказывал, что Плутарх не пользовался «Афинской политией», но что и он и Аристотель черпали из одного общего источника (но мнению автора, из Эфора). Гершензон ограничился лишь последовательным сопоставлением глав того и другого произведения, не ставя вопроса о влиянии общих концепций обоих древних авторов, их исторических схем, литературных приемов и пр., без чего источниковедческий анализ является очень неполным. . Известно, что Аристотель написал сочинение τά έκ τών νομων ηλάτωνος в трех книгах и «Законы» (Νόμοι) в четырех книгах. Сохранились (правда, немногие) фрагменты труда Теофраста «О законах», который широко, по-видимому, был использован в литературе последующего времени. Вопросам законодательства уделял большое внимание Деметрий Фалерский, сам выступающий в традиции в качестве выдающегося законодателя. Среди его многочисленных сочинений были и такие, как, ηερί τής Άθήνησι νομοθεσίας — систематический очерк афинского государственного строя, ηερί τών ’Αθήνησι πολιτειών — изображение сменявших друг друга форм этого строя, ηερί νόμων. Гераклид Понтийский, наряду с многочисленными сочинениями по моральной философии, написал также «О законах», где дан был очерк жизни и деятельности законодателей. В биографии Солона Плутарх упоминает сочинения всех этих авторов: Аристотеля (25), Теофраста (31), Деметрия Фалерского (23) и Гераклида (22), а также и некоторых других авторов, не названных им [164] Об Эпимениде ср. Агist., Rhet., I, 17, 1418a, 21 сл. .

В композиционном отношении в биографии Солона можно выделить следующие элементы: 1) происхождение и социальное положение Солона (1–2); 2) Солон и Писистрат (1, 29, 30, 31); 3) Солон и мудрецы (4 — вообще о мудрецах; 5 — Солон и Фалес; 6 — Солон и Анахарсис; 12 — Эпименид и снова Фалес 7 — рассуждение Плутарха морально-философского характера); 4) война с Мегарой и третейский суд Спарты (8–9); 5) Солон и Дельфы (11); 6) характеристика обстановки (12 — заговор Килона; 13, 29 — борьба партий; 14–15 — приготовления к реформе, сисахфия; 16 — сопоставление Солона и Ликурга); 7) законы Солона и их оценка (17–25); 8) путешествия Солона (26–28); 9) заключительная глава (32 — отступление об Атлантиде Платона, смерть Солона).

Из этого обзора видно, что выделение хронографического и эйдологического элемента, вообще говоря, полезное при изучении «Жизнеописаний», недостаточно все же для понимания структуры отдельной биографии, так как в эти широкие рубрики могли входить очень различные и своеобразные составные части [165] Вейцзекер и сам отмечает многообразный характер эйдологии (A. Weizsäcker. Укан. соч., стр. 67–69). , да и резкую грань между этими двумя элементами нередко провести трудно.

На основании всех дошедших до нас сведений о жизни и деятельности Солона можно заключить, какие моменты (кроме тех, которые встречаются обычно почти во всех биографиях) особенно интересовали позднейших авторов. Солон был одним из раннегреческих мудрецов, о которых потом в течение многих веков рассказывали легенды, изречения которых тщательно собирали. И у Плутарха, и у Диогена Лаэртского мы находим материал, относящийся к встрече Солона с другими мудрецами. Элиан также в своих Variae Historiae упоминает о встрече афинского мудреца с Анахарсисом и о том, что первый удивлялся скифскому мудрецу [166] Ael., Variae Hisloriae, 5,7; νήρ σοφάς; ср. Plut., Sol., 5. . Мудрость самого Солона, однако, проявляется не столько в этих главах, сколько в рассказе о его путешествиях уже после реформы и встречах на Кипре и в Сардах.

Характерной чертой «Жизнеописаний» является использование биографического материала в целях моральной философии, для показа справедливости того или иного нравственно-философского положения, раскрытию которого и уделяется соответствующее место. В частности, удобным поводом для «расширения» подобного рода были и эпизоды из жизни древнегреческих мудрецов. Встреча Солона с Фалесом и жестокая шутка последнего, с помощью которой он хотел показать, чем вызвано его воздержание от брака, служат поводом для Плутарха дать философское рассуждение на тому о том, что нелепо из боязни утратить приобретенное отказываться от приобретения нужного.