Алексей Валеров - Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

Древнерусские летописи сохранили ценнейшую воинскую повесть о битве на реке Липице. Для нас особенно важно, что в наиболее пространном виде она содержится в летописях новгородско-софийского цикла, которые, как показал Я.С. Лурье, имели в своей основе текст древнейшей Новгородской Первой летописи, но дополнили его другими, самостоятельными известиями, хотя и неясного происхождения [555]. Отметим, что по своей политической направленности эти дополнительные чтения, как правило, новгородского происхождения, что придает им еще большую значимость [556].

Вариант Новгородской Четвертой летописи в нашем случае самый интересный, так как в данном летописном тексте взаимоотношения новгородцев и псковичей показаны сквозь призму взглядов новгородского автора. Но даже эта возможная тенденциозность не искажает истинной сути новгородско-псковских связей. Для доказательств обратимся к содержанию Новгородской Четвертой летописи в интересующих нас местах текста летописной статьи 6724 (1216) г.

В первую очередь заметим, что на всем протяжении военных действий псковичи, возглавляемые своим князем Владимиром, действуют как автономная боеспособная единица (конечно, под общим руководством новгородского князя Мстислава Мстиславича) наряду с полками смольнян и ростовцев, находившимися под началом собственных князей — Владимира Смоленского и Константина Ростовского. Например, Мстислав «Володимеря Пьсковьского съ псковици и съ Смолняны на рубежь послаша проводити, а сами с новгородци поидоша на Волзе, воююще» [557]. После прибытия ростовской рати Мстислав и Константин «отрядиша Володимера Псковскаго съ дружиною въ Ростовъ, а сами, пришедше с полки, сташа противоу Переяславлю…» [558].

Сам факт «отряжения» псковского князя с дружиной в Ростов, конечно, не может говорить о вассалитете Владимира Псковского по отношению к Мстиславу Новгородскому, о чем писали некоторые исследователи. Так, Г.В. Проскурякова и И.К. Лабутина полагали, что «псковский князь Владимир Мстиславич… — это скорее старший дружинник, подручник своего брата…» [559]. Но, как мы видели, отправляет Владимира не один Мстислав, а все князья, входившие в антисуздальскую коалицию. До этого точно так же «отрядиста Всеволода с дружиною и послаша къ Костянтину, а сами поидоша (то есть говорится о нескольких лицах. — А.В. ) по Волзе…» [560].

Далее, укажем, что накануне самой битвы каждый из князей — союзников Мстислава самостоятельно ставит свои полки: «Володмер же Смоленьскии постави полкъ свои с края, а отъ него ста Мьстиславъ и Всеволодъ съ новгородци и Вълодимерь съ псковици, а отъ него ста Костянтинъ с ростовци» [561]. Во время сражения также все князья, в том числе и Владимир Псковский, самостоятельно вели в бой свои рати: «И оудариша на нихъ сквозе свои пешци Мьстиславъ съ своимъ полкомъ, а Володимеръ съ своимъ, а Всеволодъ Мстиславичь съ дружиною, а Володимеръ съ псковици пристиже, Костянтинъ с ростовци» [562]. Мы. с полным основанием можем считать, что летописец разделяет новгородцев и псковичей, хотя, если предполагать его тенденциозность в освещении новгородско-псковских взаимоотношений, новгородский автор должен был бы подразумевать под новгородцами и псковичей, не упоминая о последних специально. Для новгородцев псковские полки, так же как и ростовские и смоленские — это войска, союзных Новгороду, но самостоятельных, суверенных волостей. Недаром летописец в конце рассказа о событиях 1216 г. замечает, что после окончательной победы над суздальцами «князи поидоша разно: Костянтинъ к Володимерю, а Мьстиславъ к Новугороду, Володимеръ къ Смоленьску, а другии Володимеръ къ Пскову…» [563].

Учитывая вышеизложенные обстоятельства, мы считаем возможным утверждать, что летописный рассказ о новгородско-суздальской войне 1216 г. еще раз доказывает, что в первой четверти XIII в. продолжал существовать лишь новгородско-псковский военный союз, но никакой зависимости Пскова от Новгорода не было.

Липицкая битва стала важным этапом во внутри- и внешнеполитическом развитии Новгорода. Прав И.Я. Фроянов, отмечавший, что «благодаря Липицкой битве Новгород не только удержал, но и укрепил свое положение главного города в волости, отстояв при этом ее территориальную целостность» [564]. Прежде всего были подавлены сепаратистские тенденции в Торжке и положен конец давним притязаниям Владимиро-Суздальской земли на господство над Новгородом. Однако все эти изменения ни в коей мере не затрагивали суверенитет Пскова. Псков не входил в состав Новгородской волости, а сам представлял независимое волостное объединение. Об этом, кстати, свидетельствует и тот факт, что псковичи выступили именно на стороне новгородцев, а не суздальцев, чего стоило бы ожидать в том случае, если бы Псков, как и Торжок, был новгородским пригородом, стремившимся избавиться от этой зависимости и выделиться в самостоятельную волость. Повторим, что участие Пскова в антисуздальской коалиции было обусловлено в первую очередь общностью внешнеполитических интересов с Новгородом в северо-западном регионе. В случае победы суздальцев над новгородцами вряд ли Псков сохранил бы свою самостоятельность. Поэтому псковичи в 1216 г. оказались верны своим союзническим обязательствам перед новгородцами. Вновь, как и в предыдущий период, проявилась эффективность такого политического объединения, как конфедерация, образованная в данном случае на основе союза Новгородской и Псковской волостей.

XIII век привнес, безусловно, новизну в характер новгородско-псковских взаимоотношений. Традиционно прочные связи между двумя крупнейшими городскими общинами Северо-Западной Руси в этом столетии неоднократно подвергались испытаниям, причем как со стороны внешнего воздействия, так и изнутри. Наступали моменты, когда межволостное противостояние Новгорода и Пскова становилось причиной резкого ухудшения отношений между ними, что вело к кризису союза.

Одним из таких этапов стали события конца 20-х — начала 30-х гг. XIII в. Они не остались незамеченными в отечественной историографии, однако на текущий момент нельзя утверждать, что характер отношений Новгорода и Пскова в это время изучен всесторонне. Исследователи XIX столетия ограничивались передачей канвы событий, пересказывая соответствующие летописные статьи [565]. Советские авторы и историки, работающие в настоящее время, сосредоточиваясь, как правило, на социально-политических аспектах истории Новгорода в период с 1228 г. по 1230 г., лишь вкратце дают обзор новгородско-псковским взаимосвязям [566]. Следует также отметить, что внутриполитическая история Пскова на рубеже 20–30-х гг. XIII в. до сих пор в историографии не становилась предметом специального изучения в связи с внутренней историей Новгорода.