Сергей Сорочан - Ромейское царство

На даче денег в долг под проценты наживались ростовщики — симодарии . И, хотя их профессия, как и прежде, мягко говоря, не относилась к числу почтенных, государство было вынуждено мириться с такой практикой. Все законодательные попытки ее запретить неизменно кончались в ромейском обществе фиаско. Единственное, что удалось сделать, так это добиться того, чтобы процентная ставка ссуд учитывала положение и занятия заемщика. Со знати брали 4,5 %, с предпринимателей, торговцев, ремесленников — 8,5 %, с прочих — 6,5 %.

Впрочем, монета была не единственной формой расчетов. Натуральные поставки в казну государства, для войск или для рабочих рук на общественных работах (строительство, ремонт укреплений, дорого, кораблей), равно как и взимание арендной платы вином и зерном, также играли немаловажную роль. Зерно, вино, оливковое масло давали взаймы. Запасы хранились в общественных амбарах, которые открывали по распоряжению василевса в случае голода. Чиновникам и духовным лица в дополнение к жалованью, получаемому деньгами, полагались хлебные выдачи из продукции общественных земель и иногда одежда, отрезы ткани из числа произведенного по госзаказу. Например, заведующему больницей столичного монастыря Пантократора в XII в. давали восемь номисм деньгами на год, а к этому — пятьдесят модиев пшеницы, шестьдесят модиев ячменя и тысячу мер сена. Плата натурой в данном случае была ничуть не меньшей денежных выплат, если исходить из того, что только пшеница должна была стоить четыре-пять номисм.

О реальной покупательной способности византийских монет судить довольно сложно. Из отрывочных сведений источников разного рода и времени можно выяснить следующее. Так, за одну номисму можно было приобрести 12–18 модиев пшеницы, то есть около 150 килограммов зерна. По византийским меркам, это месячная норма потребления на одного человека, но чтобы заработать такую сумму простому наемному рабочему надо было трудиться не менее месяца не покладая рук. Единственным утешением было то, что имперские власти старались следить за стабильностью и доступностью хлебных цен. Осел стоил три номисмы, рукописная книга оценивалась приблизительно в двадцать-тридцать номисм, за дом в Константинополе давали две-три тысячи номисм. Стоимость имения сановника среднего ранга оценивалась в 150–300 солидов, то есть примерно столько, сколько три-шесть средних крестьянских хозяйств вместе взятых, каждое из которых имело по паре плужных быков и платило по одной-две номисмы налога в год. Наемный работник мог заработать в день от 12 до 100 фоллисов, в то время как стратиг фемы Анатолик получал жалованье в 20 литр ежегодно. За титул протоспафария необходимо было уплатить от 12 до 22 литр, однако, эта цена могла доходить и до 60 литр.

Ромейские монеты имели хождения не только на рынках Византии, но и были известны и очень высоко ценились далеко за пределами «богохранимой» Империи. Не взирая на то, что закон запрещал их вывоз, номисмы утекали из Ромейского царства и, видимо, не только с посольскими дарами. Археологи находят многочисленные клады византийских монет в весьма значительном отдалении от ромейских границ.

Но в четкой и довольно упорядоченной денежной системе Византии, уже начиная с середины XI в., стал прослеживаться кризис. Его первым предвестием стало решение императора Никифора II Фоки (963–966 гг.) ввести наряду с номисмой традиционного веса, так называемым гистаменоном (то есть «стандартной»), золотую монету облегченного веса — тетартерон , дословно «потерявший четверть веса», которые стали обращаться одновременно и участвовать во всех платежах. Она была меньшего диаметра, чем гистаменон, но большей толщины. Законом ее предписывалось принимать при сделках по одному курсу со старыми номисмами.

Примечательно, что в конце X в. появились фоллисы без изображений василевсов или даже их имен. На них изображали Христа, Богоматерь, надписи с их именами и эпитетами, кресты. С середины XI в. монетному кружку гистаменона стали придавать неровную, блюдцеобразную форму, поскольку новые выпуски все более обесценивались и таким нехитрым приемом их можно было зримо отличить от более ранних и более полноценных. От этой практики ромеи уже не смогли отказаться, и с конца XI в. она оказалась унаследована новым, еще более обесцененным золотым, несмотря на то, что его стали звать «свехчистым» — иперпирон, просто перепер («чистый») или трахи (трахея), то есть «неровный». Последняя выпускалась двух типов — из сплава золота и серебра (электра) и из низкопробного серебра. Нумизматы называют такую монету скифатной (от греч. «скифос» — чаша). Единственными плоскими монетами остались тетартерон и его половина, которые стали медными.

Итак, вместо стабильного полновесного золотого начали чеканить номисмы гораздо более худшего качества. Дело дошло до «порчи» монеты, то есть до уменьшения в монетах содержания драгоценных металлов. Номисмы разных царствований оказались неодинакового качества, ценность которых снижалась с 24 кератиев сначала до 20, потом 18, а в конце XI в. — до 8 кератиев, то есть в три раза. Отсюда возникает понятие «предпочтительной» монеты, то есть той, которая принималась в первую очередь. И среди этого множества металлических старых и новых денег разного качества и достоинства все труднее было ориентироваться, четко определить их соотношение, которое колебалось в зависимости от рыночной конъюнктуры. Единственное, что отныне оставалось на них неизменным, да и то не всегда, это портрет василевса, дополненный символами его власти и христианской веры.

Основным местом деятельности византийских ремесленников был эргастирий, который служил одновременно и мастерской, и лавкой для продажи готовых изделий, а, случалось, и жильем. Подавляющая часть зданий в любом городе принадлежала знати. Поэтому ремесленники обычно арендовали помещение под эргастирий, платя за его съем ежемесячно или сразу за год. Покупка мастерской, которая в провинции стоила по разному, от двух-трех номисм до нескольких десятков солидов, являлась непозволительной роскошью или была нерентабельной для большинства ремесленников и торговцев.

В такой мастерской-лавке трудился сам хозяин, члены его семьи, один-два наемных работника — мисфия . В качестве помощников мастера иногда выступали обученные ремеслу рабы, которые представляли собой ценное имущество.

Свободные наемные неквалифицированные работники были немногочисленны. С ними заключался контракт сроком на один месяц, и на протяжении этого времени закон запрещал хозяевам других эргастириев переманивать мисфия к себе. В течение года работник должен был отработать 280 дней, за что ему полагалась плата в среднем в размере двух десятков номисм. Во всяком случае, это была сумма, которая позволяла сравнительно безбедно существовать.