Сергей Сорочан - Ромейское царство

Но латинские правители мало чем напоминали могущественных василевсов ромеев, твердой рукой управлявших процветавшей мировой державой. Латинская Романия с ее сложной ленной системой так и не стала единым государством. Хотя герцог Афино-Фиванский, князь Ахейи (Ахайи), графы Кефалонии и правители острова Эвбея (Негропонта) вели западную по своему образу жизнь и на словах признавали вассальную власть константинопольского императора-сюзерена (верховного сеньора) либо короля Фесалоники или Венеции, на деле они являлись самостоятельными правителями, соперниками.

Да и сам император Латинской Романии, коронованный без участия Папы, посчитавший не нужным просить у апостолика утверждения своих прав, быстро превратился в довольно жалкую фигуру с почти всегда пустой казной. Он считался лишь первым среди знатных вождей крестоносцев, то есть одним из пэров (от лат. pares — «равный»). Его полномочия существенно ограничивал Совет двенадцати, в который, согласно договору, входили шесть франков и шесть венецианцев. Совет принимал все важнейшие решения, в том числе и по вопросам войны и мира. По сути, латинский император был главой исполнительной власти, обязанный выполнять все постановления Совета.

Львиная же доля Романии отошла Венеции. Теперь ее герцоги-дожи пышно именовали себя «Властителями Четверти и еще Половины (от четверти) Ромейской империи», причем рассматривали эти громадные территории как свои собственные, а не константинопольского императора, которому они, в отличие от франкских феодалов, даже формально не приносили вассальную присягу. Непрерывная цепь венецианских колоний и портов растянулась от венецианской лагуны через Адриатику, Средиземное море до Черного моря. Предприимчивой Республике Св. Марка достались земли в глубине Фракии, около Адрианополя, и на побережье Пропонтиды, а также Пелопоннес и многие острова Ионического и Эгейского морей, среди которых были такие жемчужины Византии как Крит, Эвбея и Корфу, — короче, лучшие ромейские гавани и важнейшие стратегические пункты, составившие настоящую колониальную империю, по своему богатству и возможностям превосходившую Латинскую империю, номинальную наследницу Империи ромеев. Даже 3/8 части Константинополя вместе с самым престижным районом храма Св. Софии, а также главными причалами и пристанями оказались в руках пронырливых италийцев. Патриарший престол, как и рассчитывали, занял тоже самостоятельно, без участия Папы избранный венецианец — Томазо Моросини. Италийцы были монополистами в торговле, «денежным мешком» Латинской Романии. Вечно нуждавшиеся в средствах латинские императоры занимали огромные суммы у богатых банкиров Республики Св. Марка, порой под залог собственных наследников престола.

На территории бывшего Ромейского царства крестоносцы принялись устанавливать собственные порядки и обычаи. Общей тенденцией стало укрепление и завершение процессов феодализации, укрепление частно-правовых форм эксплуатации греческого крестьянского населения. Здесь сложилась типичная вассально-сеньориальная система с характерным для средневековой Франции классическим принципом феодального права «вассал моего вассала — не мой вассал». Происходила аграризация многих греческих центров и подъем других, находившихся преимущественно во владениях Венеции и Генуи. На византийских землях, как тогда говорили, возникла «Новая Франция», причем с традициями, обращенными в прошлое, а не в будущее. Романия покрылась многочисленными замками западных рыцарей. Вместе с обычаями своей родины крестоносцы принесли феодализм, феодальные раздоры, узаконенные сеньориальным правом частные войны-файды, нескончаемые междоусобицы.

К греческому населению заносчивые латины относились презрительно, считая его отпавшими от истинной Церкви и предателями христианства. О том, что о них думают также, им первое время не приходило в голову. Они нередко подвергали местных жителей грабежам, вымогательствам, непокорных жестоко наказывали. Как печально констатировал Никита Хониат, «…трудно было угодить латину, человеку по речи чужому для эллинов, с характером корыстолюбивым, очами нескромными, чревом ненасытным, душою раздражительную и суровою, рукою, хватающеюся за меч при всяком случае». Не считались императоры Латинской Романии и с византийской аристократией. Ее всячески унижали и оттесняли на задний план. Отсюда социальная борьба греческого населения, восстания на Крите, Кипре, в Аттике против завоевателей.

Впрочем, более терпимо относились к грекам в Ахейском княжестве на Пелопоннесе, который греки из-за его формы весьма поэтично именовали Морея — Лист Шелковицы: полуостров славился производством шелка, и его форма напоминала им лист лист тутового дерева — пищу шелковичных червей. Неплохо чувствовали себя греки и в Фессалоникском королевстве, основанном предводителем крестоносцев, прославленным Бонифацием Монферратским на территории Македонии и Фессалии. К слову, последний женился на вдове василевса Исаака Ангела, молодой прелестной Маргарите, видимо, для укрепления своих имперских перспектив, но пережил серьезную размолвку с императором Балдуином Фландрским, не жаловавшим конкурента. Правители этих областей не гнушались родниться с местными знатными семьями, гарантировали им дальнейшее владение их имениями-прониями, привлекали аристократов к себе на службу. В результате смешанных браков появилось целое поколение полуфранков-полугреков, которое называли гасмулами. Образовалась двуязычная интеллигенция, которая содействовала знакомству западной Европы с прекрасным миром греческой цивилизации. К примеру, Коринфский архиепископ Гийом Мэрбеке перевел с греческого на латинский язык многие произведения Аристотеля, Архимеда, Гиппократа, Галена, Птоломея и Прокла.

Несколько успокоившись после устроенной крестоносцами чудовищной насмешки над греками, Папа Иннокентий III все же одобрил взятие ромейской столицы и написал императору Балдуину о том, как ему «…приятно, что Константинополь вернулся к повиновению своей Матери, Святой Римской Церкви». Уже в 1205 г. он призвал к привозу латинских богослужебных книг на Восток с целью введения там западного обряда. Все важнейшие посты в Православной Церкви заняли, разумеется, латинские священники. Даже была предпринята попытка основать в Константинополе католический университет. Центром распространения католицизма должен был стать построенный в самом Константинополе монастырь, недаром названный во имя Св. Доминика — основателя инквизиции, особенно непримиримого борца с ересями.

Тем не менее, греки прочно держались своей веры, хранили обряды, обычаи предков. Они наотрез отказывались переходить в католичество, платить обязательную для латинского Запада церковную десятину. Православное духовенство отвергало целибат (обет безбрачия) и требовало создать, наряду с латинским, греческое патриаршество в Константинополе. Нередко православные священники слагали с себя сан, не желая проводить богослужение по католическому обряду. Непослушных бросали в тюрьмы, пытали, а иногда даже казнили. Латины разгоняли православные монастыри, закрывали и опечатывали церкви, прихожане которых не желали принимать католичество. Ромеи, не имея возможности покинуть покоренную «варварами» страну, все же не признавали их засилия, находя свое утешение в вестях об успехах правителей греческих государств. А успехи последовали очень скоро.