Сергей Сорочан - Ромейское царство

«Жидкий огонь», этот страшный «напалм византийцев», долго оставался грозным оружием ромеев и, несомненно, имел еще и психологический эффект воздействия. Он давал его обладателям преимущество над врагами и на море, и на суше. Позже на вооружении в армии появились даже «ручные сифоны» — хиросифоны, огнеметы. Бойцы прятали их за бронзовыми щитами и особенно эффективно использовали при штурме крепостей. С эпохи Крестовых походов средневековые авторы стали именовать ромейский «жидкий огонь» «греческим огнем»и с этим наиболее распространенным названием он и вошел в историю.

В 678 г. после череды неудачных атак с суши и столкновений на море арабы сняли эту затяжную, перемежающуюся отходами осаду Константинополя. Возвращаясь в Средиземное море, их флот попал в лютую зимнюю бурю, которая погубила оставшиеся корабли. Неудача постигла и сухопутное войско арабов во главе с полководцем Абу Суфьяном: в сражениях с ромеями в Малой Азии он попал в засаду и потерял около тридцати тысяч воинов. Это был блистательный реванш, который кровью стер позор Ярмука и вселил в ромеев уверенность в своих силах. Кроме того, распри между суннитами и шиитами ослабили натиск завоевателей и позволили Ромейскому царству, воспользовавшись положением, вновь свободно вздохнуть. Подавленный, мрачный Муавия вынужден был заключить перемирие на долгих три десятка лет на невыгодных для арабов условиях, даже впервые согласился на уплату ежегодной дани золотом, конями и рабами, на освобождение пленных ромеев и вывод войск с недавно захваченных эгейских островов. Сломленный, он умер на следующий год. В первый раз мусульманские завоеватели потерпели крупную неудачу. Чрезвычайным напряжением сил византийцы смогли отстоять свои ядровые малоазийские владения, а Константинополь оказался на пике популярности и вернул доверие в глазах прочих правителей на Востоке и Западе. Путь арабам на Европу через Балканы был перекрыт.

После смерти престарелого суннитского халифа Муавии воинственный, жесткий и решительный молодой василевс Юстиниан II (685–695 гг.), сын Константина IV Погоната, пополнив армию боевитым славянским контингентом, отправился в Армению, чтобы вернуть ее под власть Империи ромеев, но оказался жестоко разбит в 692 г. Славянское войско во главе с их архонтом по имени Небул, предало, склоненное к измене арабским полководцем Мухаммедом, пославшим Небулу «колчан, полный номисм». В отместку василевс приказал перебить оставшихся славян вместе с женами и детьми, но это не спасло положение. Удача вновь стала отворачиваться от Византии.

Ухудшилось положение и в северной Африке, где арабы уже имели базу в Кайруане и громили сопротивление местных племен берберов. К концу VII в. Ромейское царство окончательно потеряло здешние земли с крупнейшим узлом связи, городом-портом Карфагеном, дважды переходившим из рук в руки. Уже в первые года VIII в. арабы достигли здесь побережья Атлантического океана, и через Гибралтарский пролив, ширина которого в самом узком месте всего четырнадцать километров, их армия вторжения во главе с одноглазым полководцем по имени Тарик оказалась в Испании. Дальше лежали южные христианские земли франков, куда тоже влекло завоевателей. Это был безвозвратный урон европейской цивилизации, которая стала складываться на берегах Средиземного моря во времена Римской империи.

С колоссальным трудом, собрав все мужество, ромеи отчаянно удерживали границу, установившуюся отныне по безлюдным горам Тавра на юго-востоке Малой Азии. Расположенные здесь земли, наряду с Балканами, основной оплот христианства, прикрывали тем самым европейский Запад, который опрометчиво воспринимал арабов как далекую и едва ли реальную угрозу.

Лишь после ряда поражений казавшийся необоримым натиск Дамасского халифата Омейадов на Византию на некоторое время ослабел. Сказалась очередная фитна — гражданская война у арабов в 682–692 гг. Поэтому последняя плотина христианского мира на пути арабского потока все же устояла, спася тем европейский мир. Но во многом секрет этих успехов кроется не только в осложнениях у арабов, а и в тех мудрых преобразованиях, на путь которых ромейские власти встали уже с конца VI в. и особенно в обновлении при династии Ираклия.

Византийцы были не в состоянии противостоять натиску германцев-лангобардов на Аппенинском полуострове, берберских кочевых племен в северной Африке, славян и аваров — на Балканах. Особенно опасным стало положение в северной и средней Италии, поскольку Римский папа руками вторгшихся сюда и усилившихся лангобардов в конечном счете добился ликвидации византийского владычества. Это привело к фактическому отделению данного анклава, лишь номинально остававшегося частью Ромейского царства. Связи его с востоком все более слабели. Сенаторов здесь почти не осталось, а ряды знати теперь пополнялись, главным образом, за счет выходцев из местной армии. Власть префектур претория, одного из главных символов ранневизантийского государственного устройства, оказалась обречена и год от года становилась все более призрачной.

Ответом на тяжелейшие испытания стало начало формирования в Византии к концу VI в. новой, эпохальной по своей значимости военно-административной системы, которая должна была решить жизненно важные проблемы системы управления и обеспечения обороноспособности державы. Чтобы спасти хоть какие-то территории, отвоеванные Юстинианом I, дальновидный, энергичный, исключительно упорный в работе император Маврикий (582–602 гг.) решил усилить свое влияние, прежде всего в наиболее тревожных, удаленных регионах, округах, окончательно передав в руки назначаемых сюда правителей-экзархов и военную, и гражданскую власть, дабы им было удобнее реагировать на опасность. Таким образом, по мере уменьшения территории Ромейского царства усиливалась централизация. Ничего нового в такой мере не было. По пути соединения высших полномочий в одном лице, то есть нарушения старой традиции управления, шел уже Юстиниан I, издавший целый ряд новелл такого рода об отдельных провинциях, наместничествах, особенно в беспокойном Египте. Теперь эта тенденция становится общим спасительным правилом, несмотря на то, что она оказалась соединена, по сути дела, с делением Империи ромеев на области.

Экзарх являлся представителем императорской власти на территории, вверенной его защите и управлению. Для большей эффективности все военные дела, администрация, суд и финансы были сосредоточены в его ведении. Он получал из Константинополя военное подразделение для своей охраны, набирал на местах войска и вообще обладал неограниченными полномочиями, пользовался царскими почестями. Даже дворец экзарха назывался священным, как и столичные палаты императора.