Сергей Сорочан - Ромейское царство

В 641 г. вконец удрученный роковыми неудачами, интригами императрицы Мартины и своих детей от первого и второго брака, сломленный морально, погруженный в меланхолию, с больной душой и раздутым, почти парализованным от водянки телом, в самом жалком положении умер великий победитель Персии, все же отдаливший нашествие с Востока от Европы. Его противник Омар, будучи зарезан во время молитвы персидским рабом-христианином, пережил Ираклия на три года. Избранный халифом пожилой и пассивный Осман (Усман) ибн Аффан (644–656 гг.), представитель относившегося к курайшам известного рода Омейадов , был большой любитель благовоний, породистых лошадей и молоденьких рабынь, но при нем завоевания по инерции все же продолжались — как снег весной постепенно таяли богатые владения византийцев в северной Африке, была подорвана вековая монополия Ромейского царства на море.

Преемники василевса Ираклия, его внук Константин II, он же Констант Погонат («Бородач») (641–668 гг.), и правнук Константин IV (668–685 гг.), тоже были людьми способными, властными, своевольными, решительными, храбрыми, даже жестокими, но и им не удалось кардинально поправить положение. Казалось, востоку Ромейского царства приходил конец, поэтому взоры правителей ромеев все чаще обращались к тому, что осталось на западе.

Чрезмерно увлекшись устройством дел в Италии и «Старом Риме», позабыв о нелюбимом им Константинополе, покидая который Констант Бородач удостоил лишь плевка, своенравный император стал жертвой заговора: он был убит мыльницей в бане сицилийских Сиракуз одним из своих служителей, упустив момент разногласий у арабов. Это был последний византийский император, который посетил Рим, и жил там как полноправный государь в 663 г. Он едва не перекроил историю Европы, собираясь, укрепившись на Балканском и Апеннинском полуостровах, порвать с Константинополем и вновь перенести столицу на Запад, на сей раз в Сиракузы, защитить Италию, Сицилию и африканские владения от лангобардов и арабов, ибо считал Империю на Востоке если не до конца утраченной, то под смертельной угрозой. Этот факт особенно ярко указывает на катастрофичность сложившегося положения.

К тому времени, использовав брошенные ромеями арсеналы и начав собственное строительство кораблей, арабы энергично напали на основные военно-морские базы Ромейского царства — острова Кипр и Родос . Целясь на притягивавший своими колоссальными богатствами Константинополь, они овладели также эгейским островом Кос. Императорский флот оказался разгромлен уже в 655 г. в первом же крупном морском сражении — знаменитой «битве мачт» между христианами и мусульманами у южных, ликийских берегов Малой Азии. До глубокой ночи здесь длилась жестокая абордажная рукопашная схватка, в которой ромеи понесли огромные потери, усугубленные начавшимся штормом. Поскольку на захваченном флагманском корабле византийцев был убит человек, переодетый в царские одежды, ликующие арабы решили, что покончили с самим Константом Погонатом.

Враги уже вынашивали идею объединения земель поверженной Персии и захватываемой Византии, надеясь занять место христианской Империи. Роковую ситуацию спасла смерть любвеобильного халифа Османа, который, столкнувшись с мятежами, оказался зарезан повстанцами в 656 г. в своем доме в Медине — «Городе Пророка». Вслед за этим вспыхнула выгодная для византийцев тяжкая междоусобная, гражданская война — фитна между кузеном и зятем Пророка Али ибн Абу-Талибом, мужем Фатимы, известном своей жестокостью, и военным наместником Сирии, хитрым Муавией ибн Суфьяном, обвинившем Али в причастности к убийству халифа. В итоге через пять лет Али был убит одним из фанатичных мусульман-экстремистов, Муавия захватил престол и перенес столицу арабского мира из мрачной, пыльной Медины — изначального центра мусульманской общины в роскошный сирийский Дамаск, где, по словам арабского историка, «…устроил и сокровищницы свои для денег». Он обеспечил преемство власти для своего сына Язида и тем самым по настоящему основал славную воинственную династию Омейадов, которая просуществовала в течение следующих восьмидесяти лет.

Тем не менее, эта борьба возродила прежние родо-племенные распри, осложнила их новыми обидами и противоречиями, усилила религиозную рознь арабов, навсегда разделивших мусульманский мир на ортодоксов — суннитов , принявших Муавию как халифа, и на сторонников Али (по арабски «ши’а Али») и его погибших двух сыновей — непримиримых, фанатичных шиитов , которые не признали право на руководство мусульманской общиной за потомками Муавии.

Но мусульмане, несмотря на внутренние осложнения, фитну 656–661 гг., упрямо продолжали двигаться по восточному и южному Средиземноморью, подобно гигантской волне, затапливающей все на всем пути (Карта 2). Если до этого, по выражению современника, «границы империи, подобно статуям императоров, казались навечно сделанными из бронзы и мрамора», то теперь все «видели империю униженной», а половину ее земель потерянными.

В чем причины столь удивительных успехов арабов, сумевших смести все на своем пути и буквально за два-три поколения создать гигантскую державу, поражающую воображение? Перевес в вооружении? Но его не было: вооружение арабов было сравнительно простым и уступало вооружению ромеев и персов, поступавшему к ним в виде военных трофеев. У них не было даже осадной техники, которую они лишь со временем заимствовала у противников, как и штурмовые навыки. Да и количественно силы воюющих сторон были примерно одинаковыми — по 20–30 тысяч воинов.

Может быть, их противники были в упадке? Но этого не скажешь, по крайней мере, в отношении Ромейского царства, которое только что сумело сломать хребет сильному, грозному врагу, получило контрибуцию, вернуло взятое в долг, да и богатая добыча, захваченная арабами у византийцев, сама по себе показательна и не свидетельствует в пользу полного истощения ромеев.

Ислам? Едва ли он мог сразу стать притягательным знаменем побед. Следует учесть, что в начале арабских завоеваний общая масса завоевателей в значительной мере предавалась многобожию, оставалась языческой, поначалу не знала ни священной книги мусульман — Корана, ни его существенных предписаний и даже не питала симпатий к исламу, временами отрекалась от него, являясь мусульманской лишь формально. Ислам был только стимулом, объединяющим фактором в завоеваниях. Причем идея распространения ислама на весь мир пришла к арабам гораздо позже, как доказательство правомерности арабских завоеваний. Причина их успешности крылась, видимо, в другом.