Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

В вопросе о Финляндии Москва считала, что соглашения 1939 г. не были реализованы (в отличие от других стран), т.е. Финляндия оказалась единственной в списке сфер интересов, не включенная в состав Советского Союза. Этот принцип Москва была готова и даже хотела сделать одним из основных на предстоящих переговорах. Как показывают "директивы", ее не устраивали намерения Германии сместить акценты совет­ских интересов в Азию. СССР хотел получить опору на Балка­нах в лице Болгарии, участвовать в решении судеб Венгрии, Румынии, Турции и Ирана, добиться согласия на свое присутст­вие на Дунае и в Балтийских проливах.

Молотову давалось указание обменяться мнениями и по другим вопросам (политика США, судьба Китая, колониальные проблемы и т.д.). В принципе было решено никаких документов не подписывать, а отложить все до возможной следующей встречи в Москве.

Вопрос, который неизбежно встает при ознакомлении с текстом "директив", состоит в том, насколько ясно понимали в Москве нереальность советских намерений в создавшихся ус­ловиях и их неприемлемость для Германии. Сталин не мог не видеть, что ситуация в Европе и соответственно в советско-гер­манских отношениях в ноябре 1940 г. коренным образом изме­нились по сравнению с августом 1939 г.

Возможны следующие варианты ответа на поставленный вопрос:

советское правительство хотело просто прозондировать обстановку, чтобы понять истинные намерения Гитлера и сте­пень его искренности в заявлениях и стремлениях к продолже­нию сотрудничества с СССР;

не имея намерения присоединиться к тройственному па­кту, Москва выдвигала заведомо неприемлемые предложения, если Германия изъявит готовность к компромиссу, СССР будет "торговаться" вокруг своих предложений;

Сталин мог осознавать, что советские требования затра­гивали самую сердцевину германских планов и действий после разгрома Франции, и ставил некую преграду немецкому про­никновению на Балканы; было очевидно, что германские лиде­ры не согласятся на советские требования.

В целом "директивы" подтверждали, что в тот период у Ста­лина не было ясной и перспективной стратегии. Он не хотел ссориться с Германией, но не мог и принять германские требо­вания. Ничего принципиально иного, кроме идеи получения новых сфер интересов, Москвой не просматривалось.

В этих условиях поездка Молотова в Берлин имела мало шансов на успех. Она могла либо еще более испортить отноше­ния с Германией, либо несколько сгладить противоречия, или создать условия, чтобы оттягивать время. Судя по "директи­вам", в любом случае главная цель состояла в том, чтобы получить более ясное представление о намерениях германского руко­водства. Было также очевидно, что обе стороны попытаются максимально использовать предстоящие переговоры в пропа­гандистских целях.

К переговорам в Берлине активно готовилось и германское руководство. Наряду с немецкими правящими кругами боль­шую работу вело и германское посольство в Москве, видимо, в соответствии с указаниями, полученными из Берлина. Так, в те­леграмме Шуленбурга Риббентропу от 30 октября говорилось, что было бы целесообразным, если бы предложения о присое­динении к тройственному пакту сделал лично Риббентроп во время визита Молотова в Берлин 88. Совершенно очевидно, что такой шаг еще больше связал бы Москву с тройственным пак­том, оставляя инициативу и главную роль за Германией.

9 ноября, т.е. буквально за три дня до визита, в германском посольстве в Москве был подготовлен проект соглашения трех держав, входящих в тройственный пакт. Они должны были со­действовать реализации существующих экономических дого­воренностей. Намечалось, что соглашение могло бы быть под­писано на 10 лет и состоять из четырех статей и двух секретных протоколов 89.

и*

Заявляя о желании определить свои сферы влияния в Евро­пе, Азии и Африке с целью установления нового порядка в

323

духе их общих интересов, стороны договаривались о следую­щем. Германия, Италия и Япония должны были продолжать усилия по восстановлению мира, привлекая для этого и другие страны. Советскому Союзу предстояло заявить, что он будет сотрудничать во имя этих целей с державами тройственного пакта. Все четыре страны призывались уважать сферы влияния друг друга и постоянно консультироваться в связи с возникаю­щими проблемами. Участники возможного соглашения четы­рех держав не будут присоединяться к каким-либо коалициям, направленным против одной из них. Все они обязывались ува­жать упомянутые территориальные притязания.

Первый секретный протокол касался сфер влияния. Поми­мо Европы интересы Германии были обращены в Централь­ную, а Италии в Северную и Северо-Западную Африку. Япо­ния заявляла о своих территориальных устремлениях в Восточ­ной Азии, к югу от японских островов, Советский Союз (по мысли авторов проекта) — к югу от границ СССР в направле­нии Индийского океана.

Второй секретный протокол касался Турции, Германии, Италии и Советского Союза. Значительный интерес представ­ляет пункт, касающийся режима черноморских Проливов. Уча­стники намеревались заявить о замене известной конвенции в Монтрё соглашением, по которому Советскому Союзу предло­жили бы гарантировать проход через Проливы военных судов черноморских стран, а также Германии и Италии 90. Торговые суда сохраняли право прохода через Проливы.

В те же дни согласно меморандуму, составленному в Берли­не, распускалась старая дунайская комиссия и создавалась но­вая комиссия с участием Советского Союза 91.

11 ноября государственный секретарь германского МИД Вайцзекер представил свой меморандум для переговоров с Мо­лотовым в Берлине 92. В нем отмечалось, что помимо вопросов большой политики (позиция России по вопросу о войне, вклю­чая итало-греческий конфликт, ее отношение к тройственному пакту, проблема Проливов) необходимо предложить для дис­куссии следующие вопросы:

отношение России к Афганистану и Ирану,

попытки Британии сблизиться с Россией,

германская позиция в отношении Финляндии,

гарантия стран "оси" Румынии,

состояние германо-советских экономических перего­воров,

компенсация за литовскую территорию (Мемель с права­ми собственности и т.д.),

напомнить Молотову его обещание обеспечить интересы собственности германских граждан и Volksdeutsch в Балтий­ских странах, поскольку переговоры по этому вопросу идут не­удовлетворительно,

требовать освобождения арестованных в северной Буко­вине,

в связи с ликвидацией германских консульств в Каунасе, Риге и Таллине сохранить германскую миссию в Риге, предло­жив взамен открыть советские консульства в Осло и в Брюссе­ле (подобные привилегии имеет только Италия),