Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

После окончания визита в Англию начала поступать инфор­мация о том, что переговоры в Берлине дали мало результатов. 19 ноября британский посол в Югославии прямо писал по это­му поводу: "мало что достигнуто". Ссылаясь на советские ис­точники, посол назвал итоги переговоров "без сенсаций и крайне скудными" 118. Посол считал, что теперь Германия скон­центрируется на положении Турции.

23 ноября посол Англии в Швейцарии коротко сообщил в Лондон, что, по сведениям из Германии, результаты перегово­ров с Молотовым "можно считать нулевыми" 119. Наконец, 25 ноября государственный секретарь военного британского кабинета сделал для членов кабинета заключение: на перегово­рах Гитлера и Молотова в Берлине "мало что достигнуто" 120.

Таким образом, и в Лондоне и в других столицах были убе­ждены, что визит не принес результатов, и теперь оставалось только гадать, как это скажется на советско-германских отно­шениях и на ситуации в Европе и в мире в целом.

Хотя в циркуляре статс-секретаря Вейцзекера от 15 ноября говорилось об успехах переговоров в Берлине 121, на самом деле Германия явно готовилась к нападению на СССР. 18 ноября Гитлер выступил на расширенном совещании офицеров гер­манской армии с резкой антисоветской речью 122, а спустя ме­сяц — 18 декабря он подписал известную директиву №21 (план "Барбаросса"), в которой было сказано: «Вооруженные силы Германии должны готовиться сокрушить советскую Россию в кампании, известной как операция "Барбаросса", еще до окон­чания войны против Англии. Подготовка должна быть заверше­на к 15 мая 1941 г.» 123.

9 января 1941 г. Гитлер произносит свою известную речь, заявляя: "Существует перспектива русского вмешательства, которая принадлежит британцам... Вот почему Россия должна быть теперь сокрушена. Или англичане уступят, или Германия будет вести войну против Англии в условиях более благоприят­ных. Разоружение России даст Германии огромные преимуще­ства. Гигантские территории России содержат огромные богат­ства. Таким образом, Германия получит в свое распоряжение все возможные средства для ведения войны, даже на разных континентах, если эта операция будет вестись успешно 124.

19 ноября советское посольство в Германии направило письмо с полным отчетом о визите Молотова, о его предпосыл­ках, об откликах немецкой прессы и т.п. В письме повторяются высокие оценки немецкой печатью итогов визита и для Герма­нии, и для СССР 125. Весь тон письма и его направленность по­казывают, что или в посольстве действительно не понимали, что происходит в советско-германских отношениях, или созна­тельно дезинформировали Москву.

История с подготовкой плана "Барбаросса" получила под­робное освещение в мировой историографии. Существуют различные сведения о принятии Гитлером решения начать под­готовку к войне против Советского Союза 126. Как следует из дневника Гальдера, он дал указание "начать оперативную раз­работку" этой войны сразу же после капитуляции Франции 127. В течение лета —осени 1940 г. в германском генштабе имелись различные проекты войны на Востоке 128.

Интересно, что одна из первых директив по подготовке вой­ны против СССР была подписана фюрером в день прибытия Молотова в Берлин. Известный немецкий историк Х.А. Якоб- сен, издатель дневника Гальдера, приводит любопытный ком­ментарий разработчиков планов войны: "Невзирая на исход переговоров, все приготовления по Востоку, о которых уже да­ны устные распоряжения, должны продолжаться" 129. Историк Г. Городецкий полагает, что перед визитом Молотова в Берлин Гитлер еще колебался по поводу нападения на СССР. В то же время некоторые историки считают, что план войны с СССР был важнейшим элементом общей гитлеровской доктрины.

Видимо, в широкой перспективе Гитлер после разгрома Франции явно брал курс на войну с СССР. И его колебания ка­сались скорее сроков и, возможно, (во многом гипотетической) альтернативы "глобального" соглашения со Сталиным по со­крушению Англии и Британской империи, на что германский лидер мало надеялся и рассчитывал. Во всяком случае быстрое охлаждение интереса Гитлера к переговорам с Молотовым по­сле первой же негативной реакции советского наркома на гер­манские предложения показывало, что он был готов к такому повороту событий, продемонстрировав это в уже упомянутой речи 18 ноября, т.е. спустя несколько дней после отъезда Моло­това из Берлина. На совещании в немецком генштабе 18 декаб­ря 1940 г. Гитлер уже обсуждал планы нападения на Советский Союз.

Чрезвычайный интерес представляет вопрос о том, на­сколько в Москве были осведомлены о существовании подоб­ных планов. Мы не располагаем сведениями, знал ли точно Сталин, что Гитлер начинает подготовку к нападению на СССР, и понимал ли он, что последует за отклонением германских предложений во время визита Молотова в Берлин.

Мы еще вернемся более подробно к этому вопросу при опи­сании событий в марте —июне 1941 г. Сейчас же отметим, что разведывательная и политическая информация, доходившая до Кремля, была уже осенью 1940 г. довольно противоречивой и неполной. Ограниченные сведения о германских военных пе­редвижениях в Польше сочетались с обширными донесениями советского посольства в Берлине и некоторыми разведданны­ми о широких планах Гитлера по вовлечению СССР в борьбу против Англии. Все это создавало иллюзию в Москве, что мож­но продолжать неопределенную и выжидательную игру, сохра­няя стратегический курс на сотрудничество с Германией, взя­тый в августе — сентябре 1939 г.

А тем временем в реальной жизни негативные для СССР тенденции нарастали. 20 ноября состоялся визит венгерского министра иностранных дел в Берлин и было объявлено о присо­единении Венгрии к тройственному пакту. Причем одна из не­мецких газет писала, что это присоединение было достигнуто "при сотрудничестве и при полном одобрении советского пра­вительства". В СССР отреагировали на это сообщением ТАСС, опровергающим подобную трактовку. Советник германского посольства в Москве Типпельскирх посетил Вышинского и вы­разил недовольство Берлина информацией ТАСС 130.

В те же дни усиленно распространялись слухи о предстоя­щем присоединении к пакту и Болгарии, что было недвусмыс­ленным ответом Германии на предложение СССР о включении Болгарии в сферу своих интересов.

В Москве решили как бы подвести черту под берлинскими переговорами. 25 ноября Молотов встретился с Шуленбургом и Шнурре для обсуждения экономических вопросов. Беседа сно­ва показала взаимные претензии сторон. Немецкие представи­тели хотели увеличения советских поставок зерна. Они выра­жали также крайнее неудовольствие малой суммой компенса­ции за немецкую собственность в Прибалтике 131. Остро встал вопрос и о поставках никелевой руды из Финляндии. Шнурре ссылался на соглашение по этому поводу между Германией и Финляндией. На это Молотов резко заявил, что советская сто­рона не может гарантировать те договоры, "которые она не ви­дела и не знает" 132.