Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

На встрече Шуленбурга с Деканозовым советский посол со­общил о заявлении Сталина и Молотова, что в принципе они не возражают против обмена письмами, но только между СССР и Германией. При этом Сталин считает, что текст может быть подготовлен Шуленбургом и Молотовым. Но неожиданно Шу­ленбург сказал, что он не имеет соответствующего поручения от своего правительства и сомневается, что он его получит 171. Шуленбург, видимо, поступил так по собственной инициативе. По его мнению, будет лучше, если Сталин сам обратится с пись­мом к Гитлеру 172. На этой встрече и в дальнейшем Шуленбург призывал советских представителей не верить слухам о кон­центрации немецких войск вблизи советской границы и об ухудшении отношений между двумя странами, намекая на то, что эти слухи идут из Лондона.

Эти и другие "разъяснения" и "намеки" падали на благо­приятную почву постоянных сталинских подозрений и анти­британских настроений.

В том же направлении, как и у Шуленбурга, сделан отчет не­мецкого военно-морского атташе в Москве, направленный в Берлин 7 июня. Давая обзор внешней политики советского пра­вительства, автор писал, что многие шаги в Москве "могут рас­сматриваться как примирительные в отношении Германии... Заметна тенденция сотрудничать с Германией и устранять воз­можные разногласия. Советские поставки в Германию нарас­тают" и т.д. 173

Видимо, все это в совокупности было одной из последних попыток Шуленбурга и некоторых его сотрудников спасти си­туацию и предотвратить войну, что, зная ускоренную подготов­ку Берлина к войне, сделать было уже невозможно. В Берлине полным ходом шла подготовка к вторжению. По словам Рибен- тропа, Гитлер потребовал от него "безоговорочно поддержать" его решение, поскольку никакая дипломатия не изменит "его мнения о позиции русских" 174.

Г. Городецкий писал в своей книге, что в те же дни Вайцзе- керу передали слова Гитлера: "Россию можно разгромить как бы мимоходом, и это нисколько не повлияет на войну с Англи­ей. Англию разобьют в этом году, будет война с Россией или нет. Потом Британскую империю нужно будет поддержать, но Россию следует обезвредить" 175.

25 мая был подписан протокол между верховным командо­ванием вермахта и представителями финских вооруженных сил, где распределялись обязанности (вплоть до конкретного движения войск) обеих сторон в предстоящей войне. При этом немецкое командование уже не стеснялось, например, прямо писать о германском движении через Балтийские страны к Ле­нинграду и действиях в связи с этим финских войск 176. И это планировалось, когда официально начало военных действий еще камуфлировалось и скрывалось.

4 июня в Москву пришла большая аналитическая записка посла Деканозова, в которой он отмечал, что в мае в печати и в настроениях общественности Германии появилась масса пуб­ликаций (параллельно со слухами о близости войны между Гер­манией и СССР) о некоем сближении между двумя странами в основном на базе далеко идущих уступок со стороны Советско­го Союза. Говорилось и об отказе СССР от вмешательства в де­ла Европы, и об усилении антианглийского направления во внешней политике СССР, и о новом советско-немецком согла­шении против Англии. Многие газеты мира подробно обсужда­ли слухи (видимо, также инспирированные из Германии) о согласии СССР сдать Германии в аренду территорию Украины. Причем на картах Европы последнего издания в Германии Украина отделяется пограничной чертой от остальной части Советского Союза. Подтверждением этому может служить ме­морандум Департамента по внутренним делам германского МИДа, в котором распределялась ответственность германских должностных лиц и ведомств за различные части Советского Союза — на Украине и Кавказе, в Прибалтике, в Белоруссии, в Центральной России (Москве) 177.

Вся эта волна слухов о предстоящих переговорах между Германией и Советским Союзом, видимо, была следствием ря­да причин. Был конечно элемент сознательной дезинформации с германской стороны, пытающейся закамуфлировать актив­ную подготовку к вторжению, были и попытки Шуленбурга если не добиться переговоров, то хотя бы распространить ин­формацию об этом. Второстепенные деятели Германии на встречах в Берлине с советскими дипломатами также стреми­лись намекать на возможные советско-германские перего­воры.

И были, конечно, постоянные попытки Сталина не прово­цировать Германию и завязать новый диалог с германским ру­ководством. В майские дни в центре дипломатической дискус­сии были Деканозов и Шулленбург. И большинство советских посольств и разведка давали противоречивую информацию и о приближающейся войне и о переговорах.

В заключение Деканозов делает вывод, что "немцы по- прежнему продолжают идеологическую (и фактическую) под­готовку для войны против СССР" 178.

13 июня советские лидеры предпринимают очередную по­пытку "успокоить" мировую и советскую общественность. В известном сообщении ТАСС отмечалось, что в печати мусси­руются слухи о "близости войны между СССР и Германией". Сталин, видимо, согласился на это, после того, как Шуленбург сообщил, что в Берлине не хотят никакого совместного коммю­нике. ТАСС изложил характер слухов (Германия якобы предъ­явила СССР территориальные и экономические претензии; СССР их отклонил и Германия начала сосредоточивать свои войска у границ СССР с целью нападения на СССР; СССР, в свою очередь, также усиленно готовится к войне с Германией и сосредоточивает свои войска на границах Германии) и опро­верг их: Германия не предъявляла никаких требований и нет никаких переговоров; СССР соблюдает условия советско-гер­манского пакта о ненападении, и поэтому слухи о подготовке СССР к войне "являются лживыми и провокационными". Пе­редвижение войск ТАСС объяснял летними сборами (маневра­ми) и т.п.

В этих объяснениях отражена прежняя линия, но затем ТАСС сделал еще одно утверждение: "По данным СССР, Гер­мания также неуклонно соблюдает условия советско-герман­ского пакта о ненападении, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпри­нять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходя­щая в последнее время переброска германских войск, освобо­дившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-вос­точные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям" 179.

Трудно объяснить, зачем в Москве решили говорить за Гер­манию и оправдывать ее действия. Вряд ли этим можно было убедить Берлин в том, что она так думает, поскольку в личных встречах с немецкими деятелями Молотов и его сотрудники не особенно стеснялись в выражениях, предъявляя свои претен­зии к Германии, в том числе и по поводу слухов о передвиже­нии немецких войск. Главная идея в Кремле, очевидно, состоя­ла в том, чтобы любой ценой отодвинуть возможный конфликт с Германией, и в то же время создавалось ощущение, что именно невозможность СССР повлиять на развитие событий заставило советских лидеров выпустить это сообщение ТАСС. Предпри­нимая этот шаг и другие попытки, в Москве рассчитывали, видимо, вынудить Берлин хоть как-то отреагировать и, как это бывало ранее, получить от Гитлера или Риббентропа какие-ли­бо успокоительные заверения 180. Но полное игнорирование Германией и этого сообщения ТАСС показывало, как карди­нально изменилась ситуация.