Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

20 сентября Корбэн в очередной телеграмме премьеру Да- ладье обращает внимание на то место ноты, где говорится, что Советский Союз будет следовать политике нейтралитета 72.

На следующий день, 21 сентября французский посол в Мо­скве Пайар посетил Потемкина и после беседы с ним сообщил в Париж: "Советы мало интересуются тем, чтобы уменьшить тот ров, который последними событиями был вырыт между Со­ветами и нами". Пайар пишет также, что пока события развива­ются весьма благоприятно для Советского Союза. "Сомнитель­но, чтобы СССР хотел бы разрыва с западными державами, но реально также и то, что СССР не будет ничего делать, чтобы рискнуть и вернуться снова к солидарности с большими обеща­ниями 73.

Французский посол в Стокгольме писал в Париж, что, по некоторым сведениям, высшие руководители Рейха испыты­вают беспокойство столь большими успехами, одержанными русскими в Польше 74. В другой его телеграмме говорится: в шведских политических кругах опасаются, что движение в Польшу может быть лишь прелюдией к восстановлению ста­рых имперских границ, а также об угрозе "большевизации" Европы 75.

В обширной записке на имя Даладье французский посол в Лондоне излагает общее настроение британских политических кругов. По его мнению, после подписания советско-германско­го пакта для многих было очевидным существование секрет­ных статей о разделе Польши. Сейчас главная задача британ­ских кругов состоит в том, чтобы не способствовать "цементи­рованию германо-русских отношений". Поэтому в Лондоне по­лагают, что в совместных заявлениях следует избегать "обвине­ний" в адрес Советского Союза 76. По заявлению посла, «если в первые дни после советского вторжения в Польшу тон был рез­ко осуждающим, то сейчас произошла определенная эволюция и многие уже пишут о том, что "с возвращением России на ев­ропейскую сцену следует ждать увеличения трудностей для Рейха» 77.

Схожую оценку событий можно видеть и в сообщениях со­ветских дипломатов. Еще 20 сентября И. Майский писал из Лондона, что "нет оснований ожидать со стороны британского правительства какой-либо резкой реакции на занятие Красной Армией Западной Украины и Западной Белоруссии". Это окон­чательно выяснилось на заседании Парламента, на котором премьер Чемберлен, констатировав "советское нашествие на Польшу", заявил, что "пока рано выносить суждение о его мо­тивах и последствиях". По мнению Майского, из частных раз­говоров с депутатами Парламента он вынес впечатление, что в Лондоне довольны [?] выходом советских войск на польско-ру­мынскую границу, усматривая в этом стремление СССР поста­вить преграду движению Германии в Румынию и к Черному морю 78.

На следующий день Майский пишет Молотову: у Англии нет иного выхода, как продолжать войну до победного конца. Новый Мюнхен невозможен, так как Англия потеряла бы пос­ледний престиж среди своих друзей и нейтралов. В этой обста­новке политика СССР приобретает решающее значение. Самый острый вопрос состоит в том, будет ли Советский Союз снабжать Германию сырьем, продовольствием и т.п. Существу­ет боязнь во всех слоях общества излишне раздражать Советы и тем самым "бросать СССР в объятия Германии" 79.

Пока шли эти депеши, в Лондоне и Париже велись актив­ные переговоры по поводу возможного совместного коммюни­ке о действиях советских войск в Польше. Уже 18 сентября со­стоялось срочное заседание британского военного кабинета, который осудил "советскую агрессию" и обсуждал линию по­ведения. Любопытно, что сразу же государственный секретарь по иностранным делам подтвердил, что статьи англо-польского соглашения не предполагают военных операций в "случае аг­рессии советского правительства против Польши". Он уточнил, что эти меры намечены лишь в случае нападения на Польшу со стороны Германии. Далее слово взял премьер-министр, кото­рый выразил осуждение в связи с действиями Советского Сою­за. Британское правительство отвергло также утверждение в советской ноте, что Польское государство перестало существо­вать.

Госсекретарь информировал кабинет, что он получил по­слание польского посла, в котором правительство Польши про­сит Англию направить протест Советскому Союзу по поводу его действий в Польше. Однако общее настроение военного ка­бинета не соответствовало такой позиции, и было решено, что заявление премьер-министра может рассматриваться как осу­ждение действий советского правительства 80. По сообщению госсекретаря, французское правительство озабочено тем, что­бы был послан формальный протест Москве от имени обоих правительств.

В итоге заседания военный британский кабинет принял ре­золюцию, которая чрезвычайно интересна для понимания общей позиции Великобритании. В первом пункте кабинет официально определил, что в соответствии с англо-польским соглашением "Великобритания не связана обязательством вступить в войну в результате советской агрессии против Поль­ши; такое обязательство касается лишь исключительно агрес­сии со стороны Германии. Во втором пункте заявлялось об осу­ждении действий Советского Союза и в то же время указыва­лось, что официальный текст, направляемый в Москву, не дол­жен содержать об этом никаких заявлений. Если французское правительство будет настаивать на формальном протесте, гос­секретарь по иностранным делам должен войти в контакт с французскими властями со следующими разъяснениями:

правительство Великобритании принимает к сведению советскую ноту, но оставляет за собой право для дальнейших действий в связи с нарушением правительством СССР преж­них договоров;

правительство принимает к сведению заявление совет­ского правительства о том, что оно будет следовать политике нейтралитета по отношению к правительствам, с которыми оно имеет дипломатические отношения 81.

Для подтверждения своей позиции к решению военного ко­митета была приложена копия того самого секретного протокола англо-польского соглашения о гарантиях, на который ссыла­лось британское правительство в постановлении 82. В прило­женных к постановлению мнениях имелась записка британско­го дипломата Сарджента, в которой он советует не соглашаться с французской нотой и не отвечать на русское заявление. Доста­точно ограничиться, по его мнению, уже сделанным сообщени­ем для прессы и лучше вообще игнорировать заявление Молотова 83.

В выступлении ответственного сотрудника британского Foreign Office Кадлана критиковался французский проект. По мнению британского дипломата, следует учитывать ситуа­цию на Балканах и позицию Турции. Кадлан ссылался на доне­сение из Москвы о беседе французского поверенного в делах с Молотовым, в ходе которой выяснял, преследуют ли советские действия цель "освобождения национальностей" или, может быть, их задачей является ограничение германского наступле­ния и т.д. Французы считают, что именно английский вариант ответа опасен и что лучше всего сблизить оба варианта.