Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

В Лондоне также активно работали над тем, чтобы мешать развитию советско-турецких и советско-итальянских отноше­ний в направлении, которое не устраивало Лондон.

Что касается двусторонних англо-советских отношений, то в Лондоне ухватились за согласие СССР начать переговоры о торговом соглашении, использовали задержку с началом пере­говоров для того, чтобы обвинять СССР в нежелании идти на улучшение отношений с Великобританией. Судя по всему, анг­лийское правительство также устраивало такое состояние от­ношений с СССР, при котором сохранялись контакты. Москва уклонялась от слишком тесного сотрудничества с Германией, а Лондон избегал дискуссий о советских акциях в Восточной Европе.

Данные настроения в английском истеблишменте и беседы различных деятелей с советскими дипломатами позволяют за­ключить, что в английских властных структурах, в том числе и правительстве, сложились две группы. В одну входили пре­мьер-министр Чемберлен, министр иностранных дел Галифакс и ряд других, которые стояли на довольно жестких позициях в отношении СССР еще со времен Мюнхена; хотя и они в целом следовали осторожному курсу и ставили своей задачей поме­шать тесному сближению СССР с Германией. В другую группу входили министры — Черчилль, Иден, Батлер и некоторые дру­гие. Следуя общей линии британских правящих кругов, они считали в то же время полезным поддерживать более тесные контакты с Москвой и стремились к улучшению взаимоотно­шений между обеими странами.

* * *

Франция, так же как и Великобритания, активно участвова­ла в московских переговорах летом 1939 г. и была шокирована заключением советско-германского пакта. В отличие от Англии французские правящие круги имели опыт плодотворного сот­рудничества с СССР в начале 30-х годов, которое, однако, в кон­це 30-х годов сменилось охлаждением и даже враждебностью.

Франция имела традиционные связи со многими странами Восточной Европы. Она патронировала Польшу, опекала Бал­канскую Антанту и с большим беспокойством относилась к со­ветско-германскому сближению и к событиям вокруг Польши.

Согласовывая свои позиции с английским правительством, Франция, как уже говорилось, 18 сентября задала Москве те же вопросы, какие были поставлены Лондоном. Даладье передал их советскому послу в Париже Я.С. Сурицу, а французский по­веренный в делах в Москве Пайяр — заместителю наркома По­темкину 49.

В отличие от Англии вопросы французского правительства были составлены в резкой форме, оно настаивало на том, что "должно знать всю правду". Поэтому в Москве сочли нецелесо­образным отвечать Даладье. В Париж, как уже отмечалось, был отправлен тот же текст ответа, что и в Лондон, а Сурицу пред­писывалось при встрече сделать жесткий комментарий 50.

Любопытно, что теперь из опубликованных французских до­кументов видно, что первая редакция вопросов была более сдер­жанной (и именно такой вариант был первоначально послан Пайяру 18 сентября), а дополнения, вызвавшие явное недоволь­ство в Москве, были сделаны позднее при редактировании и от­правлены в Москву в срочном порядке 19 сентября 51. А в пере­рыве между этими посланиями Даладье принял советского посла Сурица и эмоционально воскликнул: "Что вы делаете?" Судя по французским документам, Суриц в сильном возбуждении ска­зал, что еще не имеет инструкций от своего правительства.

Здесь уместно добавить, что в телеграмме Пайяра в Париж сообщалось о его встречах в Москве с послами США, Турции и Китая, все они считают, что разрыв отношений Франции с СССР будет использван Германией 52. И все же создается впе­чатление, что, несмотря на резкий тон вопросов, реакция фран­цузского правительства на вступление советских войск в Поль­шу была также довольно сдержанной.

Как сообщал Суриц 4 октября, во французских кругах "ширится мнение, совпадающее с выводами Черчилля, что со­ветская политика оправдывается не только с точки зрения на­циональных интересов СССР, но в конечном счете совпадает с интересами Антанты. Так, в частности думает Беранже — пред­седатель комиссии по иностранным делам французского пар­ламента" 53.

11 октября Суриц телеграфирует в Москву, что французы относятся к советскому укреплению на Балтике даже спокой­нее, чем англичане. Посол объясняет это в целом слабой заин­тересованностью французов в регионе Балтийского моря. Со­ветская акция на Балтике осенью 1939 г. оценивается в Париже в двух аспектах — "в разрезе бесспорных и фактически никем не оспариваемых наших интересов" и в плане оттеснения нем­цев из Балтики. Последний момент особо подчеркивается и приводит Черчилля и ему подобных к выводу о совпадении "ко­нечных интересов".

Несколько по-иному, сообщает посол, рассматривается финляндская проблема ввиду того, что Франция гораздо боль­ше связана с Финляндией и со Скандинавскими странами 54. Эту же мысль Суриц повторил и 19 октября, снова подчеркнув, что в балтийских делах французов интересует в первую оче­редь вопрос о том, какие договоренности существуют между СССР и Германией и чем СССР компенсирует германские уступки в Прибалтике и свои акции в Восточной Европе — по­влечет ли это за собой окончательное утверждение там Совет­ского Союза и оттеснение Германии? 55Ставится, как уже отмечалось ранее, вопрос и о том, на какой грани задержится экспансия СССР и в какую форму она выльется? 56.

Как видим, это — те же вопросы, которые задавались и мно­гими британскими экспертами. В целом, по словам Сурица, преобладает мнение, что СССР не выйдет из нейтралитета и его балтийская политика, ослабляя Германию и преграждая ей дорогу на восток, объективно и в перспективе выгодна Фран­ции 57.

Особенный интерес в Париже был прикован к пакту о вза­имопомощи между Англией, Францией и Турцией. Многие считают, что Москве не удалось сорвать его подписание.

Суриц отмечает некоторые признаки перелома в настрое­ниях французов в плане восстановления связей с СССР. Глав­ная их забота — обеспечить советский нейтралитет и ради это­го они готовы на определенные уступки 58.

* * *

Все вышеприведенные документы шли от советских пред­ставителей в Париже. Теперь обратимся (как и в случае с Анг­лией) к тому, как все события сентября — ноября 1939 г. виде­лись из Парижа. Недавно опубликованный том документов МИД Франции вместе с бумагами Даладье и другими материа­лами дает нам такую возможность.

Сначала рассмотрим реакцию на вступление советских войск в Польшу в контексте взаимоотношений между СССР и Германией. Первое серьезное послание из Москвы было полу­чено в Париже 14 сентября от М. Пайяра, который пишет о воз­можном скором вступлении Красной Армии в Польшу. Конеч­но, сообщает французский дипломат, в этом случае возможен разрыв франко-советских отношений, который отвечал бы за­конным чувствам общественности. Но тогда единственным иг­роком на советском поле осталась бы Германия. "Нельзя забы­вать о противоречиях, которые существуют между СССР и Германией и, оставляя поле, мы как бы не даем Советскому Со­юзу иного выбора, как развитие отношений с Германией. Не следует также сбрасывать со счетов и нынешние деликат­ные российско-турецкие переговоры, в которых мы также за­интересованы" 59. Как видим, Пайяр советует занять более осто­рожную позицию.