Владимир Кузнецов - Очерки истории алан

Военно-политическое сотрудничество Грузии и Алании в описанных выше событиях XI в. получило наиболее яркое воплощение, с этого времени дружеские отношения двух соседних стран делаются особенно интенсивными (56, с. 9). Опасность мусульманского окружения с востока и запада побуждает молодое грузинское государство искать себе союзников-единоверцев, и оно находит их в лице алан, подвергшихся христианизации со стороны Византии еще в начале X в. Сознавая важность христианизации алано-овсов и других горцев Северного Кавказа, представлявших не только резервуар пополнения военных сил, но и убежище в случае опасности (Двалети не раз укрывала у себя спасавшихся грузинских феодалов), грузинское правительство предпринимало большие усилия для насаждения христианства у горцев Северного Кавказа. В первой половине XI в. сооружаются небольшие зальные однонефные церкви типичной грузинской архитектуры в Двалети (в с. Тли, Хозитикау, Регахе, возможно, в Наре), области Дидо (Датунская базилика), несколько позже — в Ингушетии (Тха-ба-Ерды, Алби-Ерды, Таргим; 57, с. 167–170; 58, с. 302–306; 59, с. 275–280). Эти храмы, грузинские христианские надписи XI–XII вв. и каменные надгробия и кресты, христианские могильники этого времени отчетливо показывают старания и успехи грузинской дипломатии и церкви в обращении двалов, дурдзуков (вайнахов) и дидойцев (аварцев) в христианство и превращения их в своих союзников и, по возможности, в вассалов. Особенно подробно применительно к Двалети этот вопрос разработан В. Н. Гамрекели (43, с. 70–99, табл. I–VII), Г. Г. Гамбашидзе (60, с. 72–78; 61) и к Дидо— Г. Г. Гамбашидзе (61 и др.). Безусловно, с XI в. влияние Грузии и грузинской культуры в трех названных районах было очень значительным, наиболее долго удерживаясь в Двалети. Безусловно также и то, что связи с ними у Грузии существовали и до XI в., но материально они пока не документируются. В грузинской историографии существуют весьма преувеличенные представления о вассалитете северокавказских народов по отношению к Грузии эпохи развитого феодализма и о так называемой «зоне грузинского политического и культурного влияния на Северный Кавказ». Так, Г. Д. Тогошвили полагал, что со времени царя Давида Строителя (1089–1125 гг.) Осетия в политическом и культурном отношении полностью зависит от Грузии (56, с. 9), а в эпоху Тамары, по утверждению авторов школьного учебника истории, «зависимыми от Грузии были весь Северный Кавказ, Восточное Закавказье, Южный или Иранский Азербайджан, вся Армения и Трапезундское царство» (62, с. 113). Там же черкесы, осетины и вайнахи названы вассалами грузинского царя. Этими идеями пестрит работа Д. К. Степнадзе: влияние Грузии в XII в. распространилось на весь Кавказ, а союз Осетии и Грузии был не равноправным военным союзом (как считал Г. Д. Тогошвили), а союзом, основанным на вассальной зависимости Осетии от Грузии (63, с. 131–132, 142).

Источники негрузинского происхождения не подтверждают подобные далеко идущие построения; они не находят себе подтверждения и в известных нам археологических материалах с территории Северного Кавказа. Исключение здесь составляют упоминавшиеся Двалети, Дзурдзукети и Дидо, образовавшие после длительных усилий грузинского правительства как бы охранительный, буферный пояс на северной границе Грузии, долженствующий ограждать ее безопасность с этого направления и поставлять свои военные контингента за плату. Иначе говоря, Грузия создала на северных рубежах своего рода лимес, а двалы-овсы, вайнахи и аварцы стали ее федератами (64, с. 97). Этим наши представления принципиально отличаются от представлений 3. Ш. Дидебулидзе, которая попыталась распространить грузинское влияние на весь Центральный (включая Аланию) и Северо-Западный Кавказ, существенно сместив акценты и исказив историческую перспективу (65).

Грузинские цари и патриархи могли после очередной успешной акции объявлять любой народ Северного Кавказа своим вассалом и включать его в свою титулатуру, но подобные амбиции не отражали истинного положения дел. Отделенные от Грузии Кавказским хребтом, проницаемым, но труднодоступным, находясь в подоблачных горных твердынях, северокавказские народы фактически сохраняли независимость, продолжая в то же время взаимовыгодные контакты с сильным грузинским государством. Традиционно таким видом контактов было военное наемничество, продолжавшееся и в XII в. Армянский историк Маттеос Урхаеци под 1111 г. сообщает о продолжающейся войне грузин с мусульманским Арраном. Царь Грузии Давид III Строитель «поспешил против тюрок с 40 тысячами мужей, сильных и храбрых, сведущих в деле войны. Имел и другие войска: 15 тысяч храбрых и избранных воинов от царя кипчаков и 500 мужей из племени аланов…» (66, с. 50). Факт военного наемничества налицо.

Около середины XI в. в степях Причерноморья и Северного Кавказа появились тюркоязычные кочевники половцы, или кипчаки. Наряду с горцами Кавказа, взоры грузинского двора теперь обращаются и в северные степи, к половцам. События 1111 г. показали большие возможности кочевников, несмотря на то, что именно в это время Степь вела напряженную борьбу с Русью, шедшую с переменным успехом. Давид III решает максимально привлечь половцев Северного Кавказа — Подонья для борьбы с мусульманскими соседями, и с этим связан еще один интересный эпизод из истории алано-грузинских отношений. Подобно Баграту IV, женившемуся на аланской царевне Борене, Давид III женился на дочери «главаря» — хана кипчаков Шарукана Гурандухте. И этот брак, естественно, имел далеко идущие политические расчеты. Вскоре Давид III приглашает своего тестя помочь ему против тюрок-сельджуков. Половцы согласились, но потребовали, чтобы «овсы дали им дорогу». Следует полагать, что отношения между половцами и аланами в это. время были еще враждебными, и этим объясняется нежелание алан-овсов пропускать степняков через свои земли. Нет сомнения, что аланы, знали, куда и зачем должны проследовать половцы, и тем не менее их не пустили. Вряд ли такое поведение было бы возможно, если бы аланы действительно являлись вассалами грузинского царя!

Давиду III самому пришлось отправиться в Овсетию договариваться со своими «вассалами». «Овсы и кипчаки, по предложению царя Давида, отдали друг другу заложников, учинили друг с другом обоюдное согласие, утвердили между собою мир и любовь. Давид открыл крепости Дариальские и все врата Овсетии и Кавказа и по этой безопасной дороге провел великое множество воинства» (26, с. 36) — всего 40 тысяч воинов кипчаков. Как считают грузинские историки, это произошло в 1118 г. (67, с. 117).