Игорь Гостев - Русский Север в войнах XVI – XIX веков

Капитан Пушкарев сделал «обозрение» местности вокруг Колы и по берегам Кольской губы. Во время одной из его поездок на Екатерининском острове нашлось двухфунтовое орудие, которое, как предположил Пушкарев, могло быть связано с пребыванием здесь лейтенанта М. Ф. Рейнеке. С помощью четырех рядовых и двух кольских мещан капитан Пушкарев доставил находку в Колу. В самой Коле было «отыскано» еще одно орудие — шестифунтовое. Испытав орудия, капитан Пушкарев признал их годными и установил на импровизированные станки в местах, наиболее удобных для обороны города одно — поблизости от расположения инвалидной команды, другое — у общественного соляного магазина. Также где-то «отысканной» картечи хватило для изготовления всего «10-ти боевых зарядов половинного размера». Сообщая об этом архангельскому военному губернатору рапортом от 5 (17) мая, капитан Пушкарев попросил выслать порох и прочую принадлежность для найденных орудий, но в ответе от 15 (27) июня получил отказ [758].

9 — 10 (21–22) июня в Колу пришли первые тревожные известия о неприятеле. О них капитан Пушкарев сообщил архангельскому военному губернатору в рапорте от 13 (25) июня [759]:

«9-го числа сего июня месяца крестьянин Кольского уезда Кильдинского погоста Егор Павлов, пробыв в г. Колу кормщиком на шняве с Мурманского российского берега, объявил, что он слышал от Кольских мещан Ивана Суслова и Романа Хипагина. <���Они> рассказали ему, Павлову, догнав его в морском ходу, и просило объявить жителям г. Колы, чтобы имело от неприятеля опасение, так как в бытность их в норвежском селении Вардгож [760] 3-го июня видели пришедшие туда два корабля и один пароход — трехмачтовые англо-французское, которые имели намерение, как известились от тамошнего купца Бродкорба, идти в Колу и Соловецкий монастырь.

10-го июня во 2 часу по полуночи прибывший в Колу мещанин Иван Лоушкин объявил, что 7-го числа сего месяца он видел шесть неприятельских военных кораблей и пароход, идущих по направлению, как полагает, в Белое море близко один от другого. Он же, Лоушкин, слышал <���о намерениях неприятеля> от помянутого мещанина Романа Хипагина. 8-го числа сей последний был в Вордгоусе [761] и там видел два англо-французские неприятельские корабля и один пароход, которые имеют покушение идти в г. Колу и Соловецкий монастырь. По этому случаю Хипагин, чтобы предупредить жителей г. Колы от опасности, по невозможности идти без попутного ветра в г. Колу, нанимал поморов для подачи вести в г. Колу; но они не согласилось, водя опасность, спешили к своим селениям разъехаться. На одном из военных кораблей, виденных тем Хипагиным, особенно был замечен переводчик, который говорит чисто и твердо, как природный русский.

10-го же числа прибыл в г. Колу и Роман Хипагин, объявил, что действительно 3-го июня в норвежское селение Вардгоус пробыли два неприятельских корабля и пароход военные трехмачтовые, и с одного из них, когда на баркасе часть экипажа съезжала на берег в Вардгоускую крепость мимо судна Хипагина, один из экипажа сказал Хипагину и бывшим с ним на судне: "Здорово, ребята! Хлеб да соль!". В полуверсте от крепости, в которой оно были около часа времени, баркас был встречен норвежскими чиновниками, выезжавшими из крепости на встречу под норвежском флагом и после того у тамошнего купца у тамошнего купца Бродкорба тоже около часа.

Когда же возвратились на корабль свои, который лавировал около берега, пароход их дал выстрел из 8-ми орудий.

Тот же переводчик в числе неприятельского экипажа, съезжающего в крепость, заметив на возвратном пути на берегу Кемского мещанина Терентия Терентьевича (фамилия которого Хипагину не известна), спрашивал его: не кольский ли он? И когда тот сказал, что нет, а кемский, тогда помянутый переводчик погладил его по голове, сказал ему: "Хорошо, дружок! Повидаемся и с тобою!" Приметы переводчика, как заметил Хипагин: лицо бело-рыжеватое, борода рыжая, сюртук со светлыми пуговицами, по слухам — якобы бывший архангельский мещанин Павел Михайлов Жебелев [762] , который получил окончательное воспитание в С.-Петербургском училище мореплавания, имел золотую медаль.

Хипагин для узнания ходил и Бродкобу, который сказал ему, что корабли о пароходы англо-французские намерены идти в г. Колу будто бы для промеру Екатерин-гавани и в Соловецкий монастырь. Все жители г. Колы с рыбных промыслов прошло в свои дома пешком для общей защиты родного города.

В городе все обстоит благополучно, неприятель не появлялся, все меры предосторожности усугублены, прибывшим жителям розданы ружья и боевые патроны.

В день получения известия о намерении неприятеля, 10-го числа сего месяца было совершено в Кольском Воскресенском соборе духовенством молебствие об отшествии врагов» [763].

9 (21) июня, в тот же день, когда в Коле узнали о близости неприятеля, капитан Пушкарев собрал и построил в назначенном им сборном пункте у Воскресенского собора не только инвалидную команду и обывателей города, вооруженных ружьями, но и местное начальство. Уже через день, 11 (23) июня, члены кольской ратуши направили Р. П. Боилю прошение с подзаголовком «Об освобождении членов ратуши от нахождения на сборных пунктах по случаю тревоги при появлении неприятеля». Участие в сборе почему-то им очень не понравилось. Перспектива новых сборов и возможного личного участия в бою с неприятельским десантом плечом к плечу с солдатами кольского гарнизона и с ружьями в руках повергла людей, обычно имеющих дело с бумагами и чернильницами, в уныние. И они вспомнили про кусты, в которых Р. П. Боиль советовал встречать неприятеля. В пространном послании архангельскому военному губернатору они попросили избавить их от участия в сборах, мотивируя это тем, что «дела, денежные документы с книгами и другие бумаги, ратуше принадлежащие», в это время будут оставаться без присмотра (можно было подумать, что обычно члены ратуши не расставались со своими бумагами ни днем, ни ночью на них ели и вместе с ними спали). Они просили разрешения в случае реального появления неприятеля не идти на сборный пункт, а «сберегать принадлежащие ратуше дела с денежными книгами, суммами и другими бумагами, отвозя таковые из города в секретные, безопасные места» [764].

Р. П. Боиль, получив это письмо 6 (18) июля, в котором, кстати, пресловутые «кусты» поминались неоднократно, в тот же день написал короткий ответ: «Предписываю городовой ратуше г. Колы и по приготовлению к отражению неприятеля исполнять, что потребует капитан Пушкарев, который знает военное дело более, нежели члены ратуши» [765].

Произошедший в те же дни обстрел Соловецкого монастыря и известия об активности военно-морских сил Великобритании и Франции в Белом море побудили Р. П. Боиля командировать с 12 (24) июля своего адъютанта лейтенанта А. М. Бруннера в Онегу, Кемь, Колу и Соловецкий монастырь со следующим предписанием: