Сергей Нилус - Собрание сочинений - Том 6
- Название:Собрание сочинений - Том 6
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Общество Святителя Василия Великого
- Год:2005
- Город:Москва
- ISBN:5-88060-039-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Нилус - Собрание сочинений - Том 6 краткое содержание
Полное собрание творений Сергия Нилуса - 2005 в форматах DjVu, PDF и FB2 на облаке
и
Собрание сочинений - Том 6 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Государь взял вину русского народа на Себя, и русский народ прощён».
Копию записи этого чудесного сна Нилус передал священнику Павлу Флоренскому (1882–1937), с которым дружил накоротке. В архиве отца Павла запись сохранилась, имеется она и в бумагах Сергея Александровича, отосланных им в 1923 году в Германию.
И уж совсем уникальна запись видения схиархимандрита Илиодора, старца Глинской Пустыни — великой хранительницы православного духа. Видение относится к 1879 году! Выпишем только ту часть видения, которая касается царствования Николая Александровича.
«И возвещено мне было внутренним голосом, что дни и этого Государя (Александра III — А. С .) сокращены будут, и непродолжительно будет его царствование над русским народом.
После этого на востоке, бледно и туманно начертанное, явилось имя НИКОЛАЙ. Звёздного овала вокруг не было; подвигалось оно по небу, как бы скачками и затем вошло в тёмную тучу, из которой мелькали в безпорядке отдельные буквы. После того наступила непроглядная тьма и мне представилось, что всё рушилось подобно карточным домам в момент кончины мipa. Ужас объял меня, стоявшего в то время на возвышении, не связанным с разрушающимся мipoм».
Эту часть видения старца Илиодора монахи Глинской Пустыни (Курская епархия) хранили втайне. Впервые они доверили её князю В. Д. Жевахову, посетившему обитель накануне переворота. Так ценнейшее свидетельство попало к Нилусу.
Несколько трогательных страниц Сергей Александрович посвятил и такому малоизвестному факту из жизни Государя, как выдвижение Им Себя в 1904 году кандидатом на Патриарший престол. Тогда, к сожалению, великий момент иерархами не был понят. Впоследствии Владыки каялись: «Нам нужно было бы Ему в ноги поклониться, преклоняясь перед величием принимаемого Им для спасения России подвига, а мы промолчали!»
…Богозрительные очи Государя омываются слезами крестного страдания. Но Бог терпел — и нам велел! В минуты некоторого успокоения Августейшая Семья в который раз перечитывала книгу Сергея Нилуса «Великое в малом». Священное Писание да вот эта книга — всё что с ними осталось для утешения. 27 марта 1918 года в Екатеринбургском узилище Государь записывает в Дневнике: «Вчера начал читать вслух книгу Нилуса об антихристе, куда прибавлены „протоколы“ евреев и масонов — весьма современное чтение».
И писатель до последнего такта сердца сорадовался в духе с Государем. Вот свидетельство дочери священника, в доме которого скончался Нилус: «Перед кончиной он позвал нас: „Батюшка, Манечка, зайдите“.
Мы с отцом вошли в комнату и присели на сундук, который там стоял. Сергей Александрович сидел в кресле около письменного стола, повернувшись лицом к двери и к нам. Елена Александровна стояла позади него и держала на его голове мокрое полотенце. Сергей Александрович начал говорить о том, что приближаются тяжелые времена для Церкви, что „Удерживающий от среды отъят есть“, то есть некому удерживать людей в их устремлении к всё большему злу. Он так всегда говорил и повторил теперь».
Сорадование в Духе доступно лишь вдохновенным Боголюбцам с душою, облагоуханной Духом Святым.
Август 1988 г.
Достохвальная Золоторёвка. Еле одолел ненавистную дорогу, добро б в колымаге, — на канительном сборном поезде. Даже и не ехал он, а полз с передышками. Голой ездой в два с половиной часа пересилил 25 верст. Езживал ли так Сергей Александрович на паровичке? Колея не менялась.
И слава Богу, что добрался. Передо мной — Золоторёвка! Узнаю, да и побывал тут не раз, читая «Жатву жизни». Взгорок, чернозёмная взъерошенная дорога, внизу Оптушка, речка в оправе кустов. Из-под крутого берега выклинивается живительный источник.
А теперь взбежать на бугор — и вот она, Нилусовка, как обмолвилась одна тутошная бабка — М иловка: «М илусы жили на этой стороне, оттого и М иловка». Правлюсь улицей, виды беднейшие. Всё больше ютятся в мазанках, клетушках, избёнках подслеповатых. Старые лачуги, может быть, и не лучше были, да их в войну свои ж расколошматили. Будто бы, вытуривали немцев, а били по своим, били из «катюш». Немец-то хитёр, сел на машины — и утёк. А свои по своим всё шарахали. И уцелело от большого села три двора. Все другие понатыканы потом натощак да кое-как, ставились невольниками трудодней, замордованным народишком.
И без поводыря нахожу барское место. Кружок усадьбы рощицей обведен, повит цветущим кустарником и остатками древес. Но где же дом в два света, тот самый, что гляделся окнами на разбег полей, с выдвинутым балконом к благоуханным черемушникам? С вопросом обращаюсь к мордатой тётке.
— Там теперя ветлечебница. А дом сгорел, кажись, в 25-м году. Завистники сожгли, из соседней деревни. Лихостились, что Золоторёвка волостью будет, а им утереться дадут. Додумались сжечь, и сожгли. На углях-то и стоит мазанка-ветлечебница. Поначалу в той мазанке правление гоношилось.
Пошёл искать мазанку. Стоит, но ни углей, ни камушка. Воздух, и тот поколеблен: невдалеке барахлит тракторишка, надсадно позвякивает стёртыми мослаками. Брошу его и эту поврежденную жизнь, припомню, что тут было и что оставалось.
Дом ставлен спиной к Балке. Глубокая зелёная складка и доныне сохранилась живописным акцентом местности. Впереди простиралась благоуханная обитель из древес и кустарников. А по левую руку зеленела увитая листвием барская беседка среди газона. Впереди — храм. Возле храма два раза в году ярманка гудела. Было это на Михайлов день, в предзимье, да на Балыкинскую Божию Матерь, летом. Чтили тут эту Икону Чудотворную. Она смилостивилась к золоторёвцам — уняла пожары, здесь полыхавшие. Не занималось больше пожаров, как поставили в храм Икону Пречистой. Гомонила, гудела яр-манка, лакомилась пряниками да конфектами, на каруселях визжала.
Сергей Александрович продал имение г. Галицкому. А тот править умел. Достал американский локомобиль обмолачивать хлеба, поставил на хуторе Тюхарь в пяти верстах от села. Разжигали и топили махину соломой. В людской подолгу заживались наёмные деловцы — полешки, они-то и трудились на полях. Конными косарками валили хлеб, а вязать да стаскивать снопы в копны барин брал баб. Сам расплачивался, чтоб знали хозяйскую руку. Как и при Нилусе в экономии сеяли рожь, гречу, пшеницу и кряжистый клевер. Изобильно стекалось зерно в хлебный амбар России — в Орёл. Оттуда по Оке барками и белянами доставляли хлебушек в столицы. Подкармливались от благочестивых рук и обыватели инославных государств. И свои золоторёвские мельницы — их было три до чугунного моста — немолчно жевали новину-сыромолот и дозаренное, а потом досушенное в овинах зерно, и то, что переходило с прошлых лет. Ведь одоньи-то, бывало, и по году, и по два стояли немолоченными. Враз не поспеешь, да и цену выждать надо. Локомобиль подбодрял людей. Галицкий не чужой: «У нашего барина вон что есть, у других нет».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: