Мстислав Цявловский - Книга воспоминаний о Пушкине

«Да, батюшка, умные они были такие, и как любили меня — господи, как любили…. — начала она об нём — и махонькие-то любили, и большие любили, как жили ещё здесь у бабушки-то своей, Марьи Алексеевны — Марья-то Лексеевна была им бабушка, а Осип-ат Абрамыч дедушка, прежний-ат наш помещик; дюжий был такой, господи! а какой лёгкой на ногу, прелёгкой-лёгкой…. и добрый был барин: бывало мы наберём ему грибков, придём — приласкает, добрый был барин, а уж грузен, куда грузен был…. Вот у него-то и жил Александр Сергеевич-то…. Да вы что ему, родственники что ли?»

— Да, родственники…. Он был старший в семье, или нет?

— Алексей Александрыч-то? нет! Старшая у них была дочь Ольга Сергеевна, а он уж потом, а ещё были Миколай Сергеич [8]и Лев Сергеич; Лев Сергеич самой маханькой.

— Мать-то твоя за всеми и ходила?

— Нет, только выкормила Ольгу Сергеевну, а потом уж к Александру Сергеичу была в няни взята.

— Она из этой деревни и была?

— Нет, мы за Гатчиной — наше место-то, Суйда прозвище, Ганнибаловская вотчина была, там они все допреж того и жили: и Осип Абрамыч, и Пётр Абрамыч, и ещё один, не помню как звали…. один-от совсем арап, Пётр Абрамыч, совсем чёрный…. вот оттуда нашу семью-то и взяли сперва в Кобрино, надо быть вотчину Пушкиных, а оттуда в Петербург, к Александру Сергеичу-то….

— Стало быть он родился в Петербурге?

— В Петербурге [9], и Ольга Сергеевна в Петербурге; а Миколай Сергеич и Лев Сергеич, — эти в Москве.

— Смирный был ребёнок Александр Сергеич, или шалун?

— Смирный был, тихий такой, что господи! всё с книжками бывало…. нешто с братцами когда поиграют, а то нет, с крестьянскими не баловал…. тихие были, уваженье были дети.

— Когда же он отсюда уехал?

— Да господи знает! Годов двенадцати надо быть уехал….

— И с тех пор уж ты его не видала?

— Нет, видела ещё три раза, батюшка: была у него в Москве, а вдругорядь он приезжал ко мне сам, перед тем, как вздумал жениться. Я, говорит, Марья, невесту сосватал, жениться хочу…. и приехал это не прямо по большой дороге, а задами; другому бы оттуда не приехать: куда он поведёт? — в воду на дно! а он знал…. Уж оброс это волосками тут (показывая на щёки); вот в этой избе у меня сидел, вот тут то…. а в третий-то раз я опять к нему ходила в Москву.

— Когда ж он у тебя здесь был? В каком году, не помнишь?

— Где нам помнить! вот моей дочке теперь уж двадцать второй год будет, ей был тогда, надо быть, седьмой, либо шестой годок….

— Когда ж он — летом приезжал или зимой?

— Летом, батюшка; хлеб уж убрали, так это под осень надо быть он приезжал-то…. я это сижу; смотрю: тройка! я эдак…. а он уж ко мне в избу-то и бежит…. наше крестьянское дело, известно уж — чем, мол, вас, батюшка, угощать-то я стану? Сем, мол, яишенку сделаю! Ну, сделай, Марья! Пока он пошёл-это по саду, я ему яишенку-то и сварила; он пришёл, покушал…. всё наше решилося, говорит, Марья; всё, говорит, поломали, всё заросло! Побыл ещё часика два — прощай, говорит Марья! приходи ко мне в Москву! а я, говорит, к тебе ещё побываю…. сели и уехали!… После, слышно, уехали в Петербург…. и полно ездить сюда! а там, слышно, уж их и нету! решился!…

— Когда ж ты у него была в Москве-то?

— Да скоро после того, как они были здесь. Стояли тогда у Смоленской божьей матери, каменный двухъэтажный дом… [10] посмотри, говорит, Марья, вот моя жена! Вынесли мне это показать её работу, шёлком надо быть, мелко-мелко, четвероугольчатое, вот как это окно: хорошо, мол, батюшка, хорошо… Точно, батюшка, — прибавила она немного погодя; — и любили они меня: душа моя Марья, я, говорит, к тебе опять побываю!…

Так или почти так кончились её рассказы об Александре Сергеевиче, и потом пошли уже повторения одного и того же. Больше я её и не расспрашивал. Она угостила меня молоком, показала мне своих дочерей и внучат — и мы простились.

Я срисовал ту липу, под которой, как говорят, играл Пушкин, и домик, в котором жили Ганнибаловы. Но этой берёзы, где остались следы будто бы Пушкинского карандаша, я снять не мог, потому что она стоит в чаще.

Н. Б.

Статья «Для биографии Пушкина» («Москвитянин», 1852 г., № 24, декабрь, кн. 2, отдел IV, стр. 21—25), принадлежит Александру Юрьевичу Пушкину (1777—1854), двоюродному дяде поэта, по окончании кадетского корпуса служившему военным, а впоследствии совестным судьёй в Костроме.

Как уже сказано, вызванные статьёй Берга воспоминания Пушкина при всей их краткости содержат ряд чрезвычайно ценных сведений о семье Пушкиных в период раннего детства поэта.

В 9-м и 10-м №№ Москвитянина прошлого 1851 года помещена статья г. Берга о сельце Захарове, принадлежавшем когда-то родителям Александра Сергеевича Пушкина [12]. Найдя в ней много несправедливого, я, как ближайший родственник, выросший вместе с матерью Александра Сергеевича, Надеждой Осиповной, которая была мне двоюродная сестра по матери своей Марье Алексеевне, урождённой Пушкиной [13], родной сестре отца моего, полковника Юрья Алексеевича, — считаю не лишним исправить означенную статью показанием действительных фактов; а потому нужным считаю обратиться к малолетству матери Пушкина и замужеству бабки его.

Бабка покойного Александра Сергеевича, Марья Алексеевна, жила при родителях своих Алексее Фёдоровиче и Сарре Юрьевне Пушкиных, Тамбовской губернии, Липецкого уезда, в селе Покровском, Кореневшина тож, доставшемся после их отцу моему Юрью Алексеевичу [14], а от него мне с сёстрами [15]. Липецк, от которого до Покровского 22 версты, тогда не был ещё уездным городом, а просто именовался заводом; уездный же или воеводский город был тогда Сокольск, отстоящий от Липецка в 3-х верстах. В Липецке были чугунные заводы, устроенные государем императором Петром I, где отливались пушки для предполагаемого черноморского флота в Азове; заводы продолжались и при Екатерине II-й. Когда Липецк был сделан уездным городом, Осип Абрамович Ганнибал, служивший в Морской артиллерии капитаном, был послан в 1773 году в Липецк для осмотра завода; часто езжал в село Покровское к деду моему, сосватался и женился на Марье Алексеевне, от которой имел сына, умершего грудным, и дочь Надежду Осиповну, родившуюся в 1775 г.

Дед мой Алексей Фёдорович в 1777-м году кончил жизнь, а отец мой в 1778-м году женился и первым сыном его был я; Марья Алексеевна окрестила меня и уехала в С.-Петербург к мужу своему, но там его не нашла, а узнала, что он в псковской своей вотчине, селе Михайловском, и намерен жениться на другой; она завела с ним тяжебное дело, заинтересовавшее императрицу, которая кончила тяжбу тем, что не позволила Осипу Абрамовичу жениться от живой жены [16], а приказала из числа жалованного покойным императором Петром I-м отцу Ганнибала Абраму Петровичу [17]в 50-ти верстах от Петербурга при селе Суйде (доставшемся тогда генерал-майору Ивану Абрамовичу), деревню Кобрино в трёх верстах от Суйды, в числе ста душ, принадлежавшую Осипу Абрамовичу, отдать дочери его Надежде Осиповне на воспитание, под попечительства матери её и под опеку генерал-майора Ивана Абрамовича Ганнибала [18], и дяди моего родного, служившего в С.-Петербурге статским советником, Михайла Алексеевича Пушкина, родного брата Марьи Алексеевны. Таким образом Марья Алексеевна поселилась в С.-Петербурге, купила в Преображенском полку дом, где и воспитывала Надежду Осиповну, а я с 1785 года находился в Сухопутном Кадетском Корпусе, почти всякую неделю по воскресеньям и в праздники бывал у них, и рос почти вместе с Надеждой Осиповной, которая, не имея родных братьев, любила меня, как родного.