Денис Хрусталёв - Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 1

Монгольское нашествие Ярослав Всеволодович встретил в Киеве. В декабре 1237 г. атаке кочевой орды подверглась Рязань, затем последовали Коломна, Москва, Владимир, Суздаль. В конце февраля 1238 г. монголы подошли к границам Новгородской земли. В начале марта в битве на реке Сить погиб великий князь Юрий Всеволодович.

В исследованиях часто встречается вопрос: почему новгородский и киевский князь Ярослав не помог своему брату — великому князю Владимирскому — в трудную минуту? Объяснение этому содержится не только в страхе перед неведомой силой с Востока, охватившем, судя по всему, новгородцев, но и в скорости перемещения самих монголов. Юрий Всеволодович, оставив Владимир и заложив в феврале 1238 г. лагерь на Сити, непосредственно на суздальско-новгородской границе, очевидно, рассчитывал на новгородские полки, которые не успели подойти [687]. Уже 4 марта 1238 г. лагерь Юрия был разгромлен монголами, а сам он погиб. Одновременно (20 февраля 1238 г.) монголы осадили и первый город новгородской земли — Торжок. 5 марта последовал штурм, в ходе которого погибли все руководители обороны города, среди которых упоминаются и знатные новгородские бояре, давние сподвижники князя Ярослава — посадник Иванко (отождествляемый с бывшим новгородским посадником Иванко Дмитриевичем) [688]и Яким Влункович (бежавший из Новгорода к Ярославу летом 1230 г., а затем сопровождавший его в Киев в начале 1237 г.) [689]. Несмотря на то что некоторые новгородцы, все же, участвовали в обороне Торжка, летописец признает, что помощи от Новгорода не было — горожан обуял страх и каждый стал сам за себя:

«а из Новагорода имъ не бысть помощи, нь уже бо в то время нужьное кто же бо о собе сталъ в недоумении и въ страсе» [690].

Повесть о Батыевом нашествии новгородская летопись заканчивает известием, что монголы гнались за некоторыми вырвавшимися из осады новоторжцами вплоть до Игнач-Креста и не дошли Новгорода только 100 верст:

«ганяшася оканьнии безбожници от Торжку Серегерьскымъ путемъ оли и до Игнача креста, а все люди секуще акы траву, за 100 верстъ до Новагорода» [691].

Считается, что пассивность новгородцев спасла их от монголов:

«Новъгородъ же заступи Богъ и Святая великая и зборная апостольская церкы Святая Софья и святыи Кюрилъ и святыхъ правоверныхъ архиепископъ молитва и благоверныхъ князии и преподобьныхъ черноризець иереискаго свора» [692].

Летопись нигде не дает указаний на то, где находился князь Ярослав в период монгольского вторжения. Сначала, видимо, в Киеве, а затем, возможно, в Новгороде. Только после ухода монгол он возвращается в свою отчину, теперь уже верховным правителем — великим князем Владимирским:

«Ярославъ, сынъ Всеволода великаго, седе на столе в Володимери; [и обнови землю Суздалскую, и церкви очисти отъ трупия мертвыхъ, и кости ихъ сохранивъ, и пришелци утеши, и люди многы собрах];

И бысть радость велика хрестьяномъ, ихже избави Богъ рукою своею крепкою от безбожныхъ Татаръ, и поча ряды рядити, якоже пророкъ глаголетъ: «Боже, судъ Твои церкви дажь и правъду твою сынови цесареви судити людемъ твоимъ в правду и нищимъ твоимъ в судъ», и потомъ утвердися в своемъ честнемь княжении» [693].

В 1238 г. Ярослав навсегда покинул Новгород и погрузился в великокняжеские заботы. Его ответственность теперь распространялась далеко за пределы Северной Руси. Основные меры, предпринятые Ярославом в первые годы после Батыева погрома, были связаны с внутренним обустройством русских земель и никак не касались дел в Прибалтике. Своего сына Александра Ярослав нацелил на укрепление юго-западных границ Новгородской земли, а также торопецкой волости, доставшейся ему, судя по всему, после смерти других наследников Мстислава Удалого.

Главным противником в те годы признавалась Литва, окрепшая после победы при Сауле и способная нанести непоправимый урон еще не пришедшим в себя после монгольского погрома русским землям.

Уже весной 1239 г. Ярослав совершил поход на Смоленск и освободил его от засевших там литовцев, а «смоляны же урядивъ, и посади у нихъ князя Всеволода Мстиславича на столе» [694]. В летописи отмечено, что князь вернулся из Смоленска «со множествомъ полона, с великою честью», что должно говорить о масштабе проведенной кампании. Распространив власть на Смоленск, где теперь сидел его ставленник, летом 1239 г. Ярослав женил старшего сына — новгородского князя Александра — на наследнице Полоцкого княжества. Свадебные торжества состоялись в Торопце, а затем продолжились в Новгороде [695]. Полоцк в это время, надо полагать, был занят другим князем, поддерживаемым Литвой. Но сам факт бракосочетания в ближайшем к Полоцку Торопце указывал современникам на явные претензии суздальской династии распространить свою власть на эти земли. Борьба с Литвой должна была стать главной внешнеполитической задачей Александра Ярославича в первые годы правления.

В том же 1239 г., сразу после окончания свадебных торжеств, молодой княжич совершил объезд своих юго-западных рубежей и заложил несколько «городков» в среднем течении Шелони (вероятно, Порхов и др.) [696]. Характерно, что эти оборонительные укрепления расположились вдоль новгородской границы с псковской землей и прикрывали от литовских нападений прежде всего Новгород и побережье Ильменя, а не Псков. Однако вполне допустимо было их использование и в качестве удобной базы для наступательных операций в Литве, а также с целью отвоевать Полоцк.

Ярослав Всеволодович развил в 1239 г. невероятную активность. Возможно, ожидалось, что монголы ушли навсегда и можно на волне случившегося возродить могучую Владимиро-Суздальскую империю. Осенью 1239 г. князь совершает даже карательный рейд в южнорусские земли — к Каменцу, где захватывает в плен супругу князя Михаила Черниговского [697]. Тогда же его союзник Даниил Романович захватывает Галич [698]. Засевший в это время в Киеве Михаил Всеволодович совершает одну ошибку за другой. В 1239 г. монголы разрушат Чернигов и Переяславль, а затем подойдут к Киеву, где с ними вступит в оскорбительный диалог князь Михаил: он убьет послов хана Менгу и обречет на неминуемую гибель днепровскую столицу [699]. В результате уже в начале 1240 г. Михаил Черниговский сбежит впереди монгольского страха в Венгрию, бросив и Чернигов, и Киев на произвол судьбы. Столицу Древней Руси занял Даниил Романович, который, однако, там не задержался, но «вдал»город «в руки»посаднику Дмитрию, для того чтобы тот «обьдержати противу иноплеменьныхъ языкъ, безбожьныхъ Татаровъ, яко бежалъ есть Михаилъ ис Кыева в Угры…» [700]. Как считают большинство исследователей, киевским князем с этого момента можно считать Даниила, но летопись для этого не дает никаких указаний. Скорее наоборот, Даниил освободил Киев от узурпатора Михаила и готовился передать его Ярославу, сохранявшему титул киевского правителя [701].