Денис Хрусталёв - Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. Том 1

Стоит подчеркнуть, что Вик-Эзельский епископ получал не такой и значительный доход от нового приобретения: «десятую часть от десятины со всего, кроме пушнины». Львиную часть прав и средств оставлял за собой Орден — пушниной он делиться не хотел. Собственно епископ Герман — доминиканец (член конгрегации «братьев проповедников») — нужен был именно для миссии в среде язычников, часть из которых, возможно, согласилась креститься по католическому обряду. О том, что некоторые местные жители поддержали крестоносцев сообщает и новгородский летописец: Александр Ярославич отвоевал Копорье, «а Вожанъ и Чюдцю переветникы извеша» [1048]. Под «чюдцой» понимается область в междуречье Луги и Систы (с притоком Сумой), самый близкий к Эстонии регион води [1049]. Е. Л. Назарова считает, что речь идет о водском и чудском племенном нобилитете, который стремился к обособлению от Новгорода [1050]. Судя по реакции князя Александра, водский сепаратизм был «уничтожен на корню».

Ситуация вокруг грамоты Вик-Эзельского епископа, кроме всего прочего, свидетельствует в пользу отсутствия у завоевателей какого-либо единого плана действий. Швеция выступила и была разбита. Неожиданный успех сопутствовал акции епископа Дерптского, который хотел отвоевать кусок земли для своего родственника княжича Ярослава, а в результате разгромил псковское ополчение и даже занял Псков. Казалось, монгольское разорение действительно ослабило русские княжества. Братья-рыцари заторопились этим воспользоваться. Орден получил только половину Пскова, хотя являлся основной ударной силой интервентов. Очевидно, что в Водской земле он уже стремился к монопольной власти. Лишь церковный патронат следовало передать какому-либо епископу. Выбор пал на Вик-Эзельского, как, вероятно, самого далекого от русских границ и слабого. Кроме того, епископ выделил Ордену владения на Эзеле [1051].

Датчане повсеместно были устранены от дележа земель. В ЛРХ говорится, что «мужи короля» участвовали в нападении на Псков, но город получил только фогтов от Ордена и Дерптского епископа. То же произошло в землях води. Если бы в Стенби в 1238 г. датский король договорился с папским легатом и ливонским магистром о совместных действиях, то ничего подобного произойти не могло. Лишить Данию права участвовать в перераспределении добычи было бы невозможно.

Стоит обратить внимание на перечень свидетелей, утвердивших грамоту от 13 апреля 1241 г.:

«братья Ордена проповедников Синдерам, Гуго; брат Генрих и брат Вернер — братья Ордена миноритов; братья Тевтонского дома Св. Марии: Андреас, комтур ( fratres domus s. Mariae Theuton. Andreas, commendator ), Вернер, маршал, Герард, камерарий, Рембольд и многие другие ( Wernerus, marschalcus, Gerardus, camerarius, Remboldus et alii quam plures )» [1052].

Орденских братьев возглавляет комтур Андреас фон Вельвен [1053], а за ним следуют первые лица конгрегации — маршал, комерарий. Несмотря на то что Андреас только замещал Дитриха фон Гронингена, он, несомненно, обладал всеми правами и полномочиями главы Ливонской ветви Ордена. Полагаем, первое лицо ливонцев не мог отрешиться от событий на восточной границе. Если первый налет на Изборск привлек лишь небольшое количество братьев, среди которых, возможно, не было того, кто был вместо магистра. Но далее — после захвата Пскова — магистр, то есть замещавший его Андреас фон Вельвен, должен был активно содействовать обустройству новых владений. Возможно, он же выступил организатором нападения на водь, стал строителем замка Копорье, а затем приложил усилия к устранению Дании. Выходит, его визит в Новгород автор ЖАН отметил не случайно — у дружинников Александра имя «Андреаша» было на слуху.

Столкнувшись с немецкой агрессией, новгородцы вынуждены были обратиться за помощью к великому князю Ярославу. Помня, что они рассорились с Александром, он предложил им своего второго по старшинству сына — Андрея. Но новгородцы, немного поразмыслив, попросили вернуть им Александра:

«Новгородци же послаша къ Ярославу по князя, и дасть имъ сына своего Андрея. Тогда же сдумавше новгородци, послаша владыку[ Спиридона ] с мужи опять по Олександра;[ и начали говорить князю : ] а на волость Новгородьскую наидоша Литва, Немци, Чюдь, и поимаша по Луге вси кони и скотъ, и нелзе бяше орати по селомъ и нечимь, олна[ и тогда ] вда Ярославъ сына своего Александра опять» [1054].

Новгородцев особенно привлекали военные таланты Александра, и именно на них они указывали, выпрашивая себе князя. Андрей был не на много моложе, но Александр уже успел себя проявить. Выбор новгородцев был связан с успехами князя при отражении шведского нападения. Не стоит забывать и об этом значении Невской битвы.

Летопись сообщает о решении Александра вернуться еще под 6748 мартовским годом, то есть ограбление Луги состоялось не позднее января 1241 г., а в феврале 1241 г. шли переговоры новгородцев с Ярославом. В самом начале статьи 6749 мартовского года (март 1241 — февраль 1242 г.) сообщается, что «приде Олександръ князь в Новъгородъ, и ради быша новгородци» [1055]. Следовательно, вернулся Александр на Волхов примерно весной 1241 года [1056].

Горожане особенно подчеркивали свои проблемы с посевной — не было зерна и коней. Следовательно, князь должен был принять незамедлительные меры. Летопись сообщает о походе Александра к Копорью буквально сразу после возвращения:

«Того же лета поиде князь Олександръ на Немци на городъ Копорью, с новгородци и с ладожаны и с Корелою и съ Ижеряны, и взя городъ, а Немци приведе в Новъгородъ, а инехъ пусти по своеи воли; а Вожанъ и Чюдцю переветникы извеша» [1057].

Молниеносного удара, как в случае со шведами, на этот раз выйти не могло. Видно, что князь обстоятельно подготовился к кампании. В походе участвовали новгородцы, ладожане, ижора, карелы — чуть ли не все вооруженные силы Новгородской республики. Крупную армию Александр вел не только потому, что не знал численности противника — судя по всему, она была невелика, а скорее потому, что рассчитывал на штурм крепости вместо полевого сражения. Действительно, летописец говорит про Копорье «взя», а не «изгони», как при захвате немцами Изборска и освобождении новгородцами Пскова. Надо полагать, Копорье — едва построенная крепостица — долго не сопротивлялось, отчего источники говорят о большом количестве пленных немцев. Причем даже не всех немцев повели в Новгород, а некоторых сразу отпустили. Вероятно, отпущенными были простые колонисты, получившие земельные наделы в новых орденских владениях. Или Александр не хотел излишне обострять отношения с ливонцами и датчанами.

Одним, хотя и крупным ударом князь вернул на место новгородские границы. Возместить ущерб от грабежей на Луге он не мог, но изгнал тех, кто пытался здесь обжиться. Судя по тому, что Александр уже имел опыт укрепления новгородской границы на Шелони, вполне возможно, некие подобные меры он предпринял и в Водской земле. Однако ЖАН сообщает, что замок Копорье был разрушен: