Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

Частное.Как и следовало ожидать, в переписке Хейнрици с семьей, которая, к сожалению, сохранилась в его архиве лишь односторонне, частная жизнь играла большую роль. Особенно во Второй мировой войне, когда солдат был лишен «нормальных» будней, собственная семья, собственный дом и собственное имущество были основополагающими и смыслообразующими понятиями. Письма Хейнрици прокладывают мостик к его частной жизни в Германии и тем самым создают ментальное частное пространство, в котором он зачастую мог выражать свои истинные мысли и чувства. В данном издании постоянное обсуждение частных тем представлено лишь на отдельных примерах. Брак генерала был наполнен конфликтами как раз потому, что он не совсем отвечал общепринятому в национал–социалистической Германии порядку. Имущество Гертруды и Готхарда Хейнрици было раздельным. Супруга располагала состоянием, складывавшимся из владений ее отца в Либау и сдаваемой в аренду аптеки ее отчима в Кёнигсберге, и порой действовала по собственному усмотрению. Вскоре после начала войны она переехала из Мюнстера в Глоттерталь (Шварцвальд) и начала обучение на фармацевта во Фрайбурге. Из–за того что муж и сын были на войне, а обязанная ходить в школу дочь жила в семье знакомых, ей было проще заняться саморазвитием.

Эту довольно современную концепцию Хейнрици принимал с трудом. Он пытался управлять супругой издалека посредством писем, предписывать, регламентировать. Раз за разом он повторял резкие упреки, что его жена слишком мало внимания уделяет детям и хозяйству, ведет расточительную и бесплановую жизнь. Несмотря на сухое, порой даже оскорбительное обхождение с супругой, видно, сколь важны ему были обмен мнениями и связь с «Трудель» (Гертрудой). Кроме того, Хейнрици заботился о детях, особенно о сыне Хартмуте, который, будучи молодым офицером, сражался на разных фронтах и дважды был тяжело ранен. Третьим объектом внимания была его частная собственность, которую Хейнрици обязательно хотел сохранить, пока шла война. Его письма наполнены размышлениями о собственном капитале и финансах вообще, о спасении ценностей, об инвестициях в новую недвижимость. После разрушения мюнстерской квартиры в октябре 1943 г. ему снова хотелось иметь какое–то жилище в собственном владении. Желание сохранить частное пространство, защищающее от внешних сил, усиливалось в ходе войны и проявлялось в письмах Хейнрици не только заботами о семье и собственности, но и всё более частыми обращениями к своей прочувствованной религиозности.

Послевоенное.С окончанием войны завершилась и военная карьера Хейнрици. Но он от нее не отдалился: до самой смерти в 1971 г. сначала (до мая 1948 г.) как военнопленный британской короны, затем как частное лицо и пенсионер в Западной Германии, он вел «сражения» за бывший генералитет вермахта, его реабилитацию и историческую оценку [62] См. библиографию с отсылками к дальнейшему чтению: Hürter 3. Die Wehrmachtsgeneralität und die „Bewältigung" ihrer NS-Vergangenheit// Forum für osteuropäische Ideen- und Zeitgeschichte. 2014. Jahrg. 18. S. 17–30. . Ретроспективные записи и письма генерала, посвященные воспоминаниям и оправданию своей деятельности во время Второй мировой войны, составляют большую часть оставленного им архива [63] В особенности см. записки и отдельные главы из запланированных, но так и не опубликованных мемуаров (BArch. N 265/20–26), материалы по процессам над военными преступниками (BArch. N 265/50–55), материалы по сотрудничеству над Case Studies в Historical Division и другие военно–исторические работы (BArch. N 265/71–137). . Дважды его доставляли из британского плена в Нюрнберг, где допрашивали в рамках процессов, которые союзники вели против военных преступников. Сам он перед судом не предстал. В 50–е гг. Хейнрици работал над Case Studies бывших офицеров вермахта для американского Исторического отделения армии США, который предоставил побежденному немецкому генеральному штабу нежданную возможность реконструировать свою историю для победителей и потомков по собственному усмотрению [64] См.: Howelt E.–J. Von den Besiegten… Об участии Хейнрици см.: S. 135f. .

Ту же цель — добиться права самому толковать национал–социалистическое прошлое военной элиты — преследовали его интервью и работа консультантом для многочисленных научных публикаций, среди которых следует особенно выделить искусную манипуляцию в бестселлере Корнелиуса Райана о битве за Берлин. На американского публициста Хейнрици произвел столь сильное впечатление, что тот сделал его героем своей книги, показательным образцом талантливого и высокоморального немецкого генерала [65] См.: Hürter 3. Die Geschichtserzählung des Cornelius Ryan // Ryan C. Der letzte Kampf. Neuauflage. Darmstadt: Theiss, 2015. S. I–XIII. Интервью и иные материалы Хейнрици для данного проекта хранятся в Коллекции документов Второй мировой войны Корнелиуса Райана, в Университете Огайо в городе Атенс, штат Огайо. . Аргументация всех его послевоенных высказываний следовала гигантскому дихотомичному нарративу для снятия вины с генералитета: с одной стороны, высокопрофессиональная, аполитичная и воспитанная военная элита, с другой — дилетант в военных делах Гитлер, который вместе со своими присными отвечает за все поражения и преступления. Это искажение истории удавалось постоянно базировать на собственных претензиях к национал–социалистическому режиму, которые действительно существовали, особенно с 1942–1943 гг., но и близко не достигали того размаха и той обособленности от режима, о которых говорилось после войны. Собственное же одобрение, соучастие и ответственность за национал–социалистическую диктатуру, напротив, отрицалось или умалялось без единого признака самокритики. И в этом отношении Готхард Хейнрици был совершенно нормальным генералом вермахта.

Йоханнес Хюртер

1 июня 1940 г. Хейнрици был присвоен чин генерала пехоты, 18 июня 1940 г. он был назначен командующим XXXXIII армейским корпусом. После подписания перемирия с Францией, состоявшегося 22 июня 1940 г., корпус в июле был переброшен из Буржа в центре Франции на побережье Ла–Манша. В Нормандии в районе Гавр–Байе (позже до Мон–Сен–Мишель) корпус выполнял задачи боевого охранения и подготовки к вторжению в Англию (операция «Морской лев»). Но постепенно становилось всё очевиднее, что корпус будет задействован против Советского Союза. Командование корпуса располагалось в Шато де Кон–де–Сюр–Итон к юго–западу от Эвре, всего лишь в 100 километрах (или полутора часах автомобильной езды) от Парижа.

Запись в дневнике, 12 сентября 1940 г.