Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

С падением Риги эта двуединая задача столкнулась с новой трудностью. Петроградский военный округ становился почти прифронтовым, и Корнилов требовал подчинения его себе и введения на его территории военного положения. Получалось, что военные претендовали на подчинение себе столицы. Это не входило в планы Керенского.

Керенский дал Савинкову поручение выехать в Ставку и решить несколько задач: «ликвидировать Союз офицеров» (имелось в виду перемещение руководящих органов Союза из Могилева) и Политотдел при Ставке из-за подозрений об участии их сотрудников в заговоре; договориться с Корниловым о выделении Петрограда из Петроградского военного округа и о предоставлении правительству конного корпуса «для реального осуществления военного положения в Петрограде и для защиты Временного правительства от каких бы то ни было посягательств...» 983 То есть военное положение планировалось ввести и в Петрограде, но «под непосредственным контролем не Ставки, а Временного правительства» 984 .

23 августа Савинков, прибыв в Ставку, сообщил Корнилову, Луком-скому и Филоненко о том, что Временное правительство согласно выделить Верховному Петроградский военный округ, но выделить из его состава сам Петроград.

Также Савинков привез с собой проект положения о комиссарах и комитетах, которое должно было быть одобрено на конференции комитетов в Могилеве. Выяснилось, что предложения Корнилова опять существенно переработаны. Корнилов и Лукомский выступили категорически против двух положений савинковского проекта: права и обязанности комитетов аттестовать начальников и права комиссаров на отвод командного состава до командиров корпусов включительно. После дискуссии Савинков и Филоненко обещали снять эти положения, но они все же остались в документах совещания 24 августа и в положении о комиссарах и комитетах 985 . В ответ Корнилов, выступив на этом совещании, заявил, что не согласен с проектом 986 .

Желая использовать Корнилова как инструмент давления на Керенского, Савинков и Филоненко вовсе не собирались уступать ему там, где у них имелись разногласия с главкомом. А они считали, что офицерство должно находиться под контролем со стороны комиссаров и комитетов.

Филоненко и Савинков попытались уговорить Корнилова дать санкцию на отставку Деникина, который не мог найти общий язык с комитетами. Корнилов заступился за хорошего командира Деникина и запретил искать в его окружении заговорщиков. Вместе с Савинковым приехал глава департамента контрразведки при Генштабе Н. Д. Миронов, по поводу которого Корнилов сказал: «если Миронов осмелится арестовать здесь кого-нибудь, я прикажу его застрелить моим текинцам» 987 .

Еще в конце июля Филоненко и Савинков заподозрили, что в окружении Корнилова существует заговор с целью провозглашения его диктатором 988 . Однако генерал отказывался увольнять своих адептов, уверяя, что сам будет держать их в узде. Это не могло не вызывать тревогу, но Савинков делал на Корнилова слишком важную политическую ставку, чтобы ссориться с ним из-за такой мелочи.

Вернувшись в столицу, ездивший с Савинковым начальник канцелярии Военного министерства полковник В. Л. Барановский сказал Керенскому, на сестре которого был женат: «Атмосфера в Ставке ужасающая, они совершенно не выносят вас» 989 .

ккк

Но, несмотря на разногласия и взаимное недоверие, стороны продолжили готовить перемены в тылу.

По свидетельству Филоненко, «Б. В. Савинков передал генералу Корнилову просьбу министра-председателя о сосредоточении вблизи Петрограда конного корпуса для поддержки Временного правительства на случай беспорядков и выступления большевиков по примеру июльских дней при предстоящем объявлении Петрограда на военном положении» 990 . То есть, хотя Петроград и оставался в подчинении Временного правительства, а не Корнилова, военное положение там планировалось ввести в самое ближайшее время. Поскольку это неминуемо вызвало бы волнения, планировалось их подавить военной силой. Эти планы в сознании Корнилова превратились в «точную информацию» о том, что «большевики планируют восстание». Но в самом деле это восстание планировали Корнилов и Савинков - как неизбежную реакцию на их провокационные меры.

Как отмечает исследователь О. К. Иванцова, «правительство, давая согласие на проведение требуемых Ставкой реформ, справедливо опасалось выступления со стороны Советов» 991 . Тут, правда, нужно уточнить, кого иметь в виду под правительством. Ведь Керенский еще не дал согласие на проведение «требуемых Ставкой реформ». Савинков и Филоненко, выступая от имени правительства в отношениях с Корниловым и шантажируя Керенского Корниловым, продвигали свою концепцию «сильной революционной власти».

В сентябре 1917 г. Алексеев утверждал, что заговора генералов не было, а было предательство Керенского, срыв им уже достигнутой договоренности 992 . Однако когда и каким образом была достигнута эта договоренность? Все контакты Керенского и Корнилова хорошо известны. Единственный человек, через которого можно было договориться обо всем, - Савинков, который, однако, уже не являлся доверенным лицом Керенского из-за возникавших то и дело разногласий.

Корнилов прямо говорил Лукомскому: «Но впредь ничего никому говорить нельзя, так как гг. Керенские, а тем более Черновы, на все это не согласятся и всю операцию сорвут» 993 . Следовательно, действительные планы Корнилова не были согласованы с Керенским, ибо премьер мог «сорвать операцию».

Характерно отношение Керенского-мемуариста к переговорам Савинкова и Корнилова. Он категорически отрицает саму возможность вовлеченности Бориса Викторовича в заговор Лавра Георгиевича: «Должен сказать, что Савинков - весьма доверчивый человек, и если он когда-нибудь в кого-то поверит, то долгое время не замечает в этом человеке никаких недостатков» 994 . В данном случае наивным выглядит сам премьер, не замечавший целенаправленной самостоятельной политической линии Савинкова, направленной на смену режима с помощью Корнилова. Но был ли Керенский так наивен, или он понимал - если признать Савинкова частью заговора, то тогда и сам Керенский оказывается под большим подозрением. А если Савинков был обманут Корниловым - тогда Керенский совсем не при чем. Поэтому Керенский неоднократно повторял, что «я был совершенно уверен, что Савинков не играл никакой роли в заговоре» 995 . Почему? Потому что после начала конфликта Керенского и Корнилова Савинков сразу же встал на сторону Керенского, а прежде плохо относился к заговорщическому окружению Корнилова 996 . Еще бы - ведь они были конкурентами в борьбе за сердце генерала.

Впрочем, если Савинков действовал в направлении установления авторитарного режима и «заигрался» с Корниловым, то это не является доказательством вовлеченности Керенского в планы Савинкова и тем более - в самостоятельные планы Корнилова.