Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Даже Каменев, излагавший позицию большевиков и призывавший к «превращению русской национальной революции в пролог восстания всех народов всех воюющих стран против молоха империализма», все же заявил, что «мы приветствуем отказ нашего правительства от аннексий и завоеваний», хотя одних заявлений и недостаточно 587 . Церетели в ответ попросил Каменева «объяснить, как конкретно он объясняет свое заявление, как конкретно можно поднять бунт пролетариев всех стран против правящих классов». Ведь призывы к немецким солдатам свергнуть «своего кайзера Вильгельма» были, да ни к чему не привели. А пока Вильгельм сидит на троне, а Либкнехт в тюрьме - остается воевать, напрягая все силы 588 . Но дело было не только к Вильгельме, но и в Антанте: «Если мы вступим в мирные переговоры с Германией помимо союзников, то этим мы добровольно отдадим наше могучее оружие и приступим к таким, которые ни революционной России, ни Интернационалу ничего, кроме позора не готовят» 589 . Но большевики требовали, чтобы правительство ясно заявило о намерениях заключить демократический мир, и в этом их поддерживали делегаты от солдат, также требовавшие конкретных мер по достижению мира. В итоговой резолюции совещания советов, которую составил Церетели, говорилось, что «каждый народ обеих коалиций должен настоять, чтобы его правительство добивалось от своих союзников общего отказа от завоеваний и контрибуций. Со своей стороны Исполнительный комитет подтверждает необходимость переговоров Временного правительства с союзниками для выработки соглашения в указанном смысле» 590 . Таким образом социалисты искали возможность выйти из тупика безысходной позиционной войны.

А по существу: было ли это возможно? Германия, конечно, не готова была согласиться на «самоопределение» составляющих Австро-Венгрии и не планировала возвращать Литву, Польшу и Курляндию. Они могли быть «самоопределены» под контролем Германии и составить формально независимые государства. Теряя контроль над

Литвой и Курляндией, Россия таким же образом могла предоставить формальную самостоятельность Большой Армении - занятой ее войсками обширной территории на востоке нынешней Турции. Немедленное начало переговоров на таких условиях открывало возможность для немедленного же перемирия, снятия части проблем, вызванных войной, стабилизации Временного правительства весной 1917 года. Но существовало два серьезных препятствия для такого решения: шовинизм кадетов и более правых российских кругов, с одной стороны, и нежелание Антанты идти на мирные переговоры, когда 6 апреля в войну вступили США, - с другой. Оба этих препятствия могли быть преодолены, если бы социалисты взяли решительный курс на мир -отказавшись от сотрудничества с кадетами в правительстве и требуя от Антанты немедленного согласия на мирные переговоры на демократических условиях с угрозой в случае отказа начать эти переговоры сепаратно (что в дальнейшем и сделали большевики, но уже в гораздо худших условиях, когда неспособность русской армии воевать стала очевидна в том числе и немцам).

Умеренные социалисты весной 1917 г. не готовы были действовать решительно, но даже они были возмущены демонстративным шовинизмом Милюкова.

В итоге возник первый кризис, когда Совет мог публично отказать правительству в доверии и тем поставить его перед лицом политического краха. Пришлось правительству вступить в переговоры с Советом, чтобы сохранить единство.

Роль ангела мира взял на себя Керенский, который явился в Петро-совет (куда давно не ходил из-за занятости министерскими делами) и выступил перед солдатской секцией с отчетом о проделанной работе (чтобы удовлетворить тех, кто сетовал на отсутствие связи Керенского с Советом), и подтвердил, что Временное правительство отказывается от аннексий. Выступление Керенского вызвало овацию, его подхватили на руки на стуле. По мнению С. В. Тютюкина, Керенский «выступал как актер, в общем и целом откровенно дурачащий «темную» аудиторию и пользующийся ее безграничным доверием для необходимого ему самооправдания» 591 . В чём же Керенский «дурачил» аудиторию? Он действительно в это время вел большую работу в правительстве (что признает и сам Тютюкин), действительно выступал за мир без аннексий, и в данном случае хотел опереться на авторитет Петросо-вета в продавливании этой своей позиции во внутриправительственной борьбе. Когда политика Керенского станет расходиться с позицией большинства Совета, овации в его адрес закончатся.

Прием Керенского в Исполкоме Петросовета 27 марта не был столь восторженным, как накануне, но Александр Федорович и здесь договорился о сотрудничестве - благо он стоял на стороне Совета в дискуссии о целях внешней политики. Правительство понимало важность сохранения хороших отношений с Советом, и пошло на уступки Керенскому вопреки политике Милюкова.

В Декларации Временного правительства о целях войны 27 марта говорилось: «Предоставляя воле народа в тесном единении с нашими союзниками окончательно разрешить все вопросы, связанные с мировой войной и ее окончанием, Временное правительство считает своим правом и долгом ныне же заявить, что цель свободной России - не господство над другими народами, не отнятие у них национального достояния, не насильственный захват чужих территорий, но утверждение прочного мира на основе самоопределения народов» 592 . Это означало, что Временное правительство отказывается от мечты шовинистов (включая Милюкова) водрузить русский флаг над Дарданеллами. Однако по настоянию кадета Ф. Ф. Кокошкина были вставлены слова о соблюдении обязательств перед союзниками. Это поставило согласование заявления с социалистами на грань срыва - ведь сами обязательства содержались в секретных договорах. Делегаты Совета не могли подписаться под тем, что не видели. Эта коллизия разрешилась только после победы большевиков, которые просто опубликовали секретные договоры Российской империи (что не мешало им потом заключать свои - не менее секретные). Но в марте на выручку пришло масонское искусство компромисса - Некрасов убедил социалистов, что они могут толковать двусмысленные формулы документа в свою пользу.

Этот «гнилой компромисс» продержался меньше месяца. Милюков тоже толковал заявление по-своему, считая захват проливов чуть ли не освобождением. И вообще он был готов поставить левых перед фактом, игнорируя их требования. Еще в апреле Милюков убеждал Алексеева в необходимости провести десантную операцию по захвату проливов 593 , что означало бы новый виток войны. И много лет спустя Милюков был уверен, что Черноморский флот «мечтал о походе на Константинополь» 594 .